Наследница - страница 3

Элен ждала, но брат не приходил. А дышать становилось всё труднее: дым добрался и сюда. Он сочился из щелей вокруг двери и в приоткрытое окно снаружи здания. Размазывая слёзы по щекам, икая и шмыгая носом, Элен подтащила стул, взобралась на него, оттуда — на каминную полку, над которой располагалось большое зеркало в медной раме. На противоположной стене в такой же раме висел портрет красивой молодой женщины в бальном платье, кокетливо державшей полураскрытый веер. Казалось, что красавица любуется на себя в зеркало. Это был портрет матери Элен. Сейчас, стоя так высоко, что её глаза оказались почти на одном уровне с глазами портрета, она смотрела на него, и ей как всегда казалось, что мама вот-вот заговорит. Потом, всхлипнув, Элен повернулась к зеркалу. В нём отражалась чумазая девчоночья фигурка. Слегка надавить рукой на левый край зеркала — простая задача для любого взрослого человека, но для семилетнего ребёнка — целая проблема. Всё же с четвёртой попытки ей удалось сдвинуть стекло с мёртвой точки: образовалась щель. Дальше дело пошло легче, хотя дым ел глаза и забивался в нос и в рот. Как только в щель можно стало просунуть голову, Элен перестала толкать зеркало, протиснулась в открывшийся узкий лаз и — где бегом, где кубарем — начала спускаться по невидимому в темноте склону.

Её не преследовали. Мужчины, увидев горящий коридор, который как им было хорошо известно, заканчивался тупиком, решили, что девчонка и так не выживет — задохнётся в дыму или сгорит заживо. Тем более что пора было уходить: становилось жарко от подступившего вплотную к залу огня. Оставив тела графа и упавшего на него сына лежать на полу, убийцы спешно покинули здание. Сев на лошадей, они понаблюдали ещё какое-то время за пожаром, но когда рухнула крыша, подняв целый смерч из горящих осколков графского дома, негодяи почли за лучшее удалиться…

…Пожар бушевал не меньше суток. Казалось, что гореть больше нечему, но всякий раз он вспыхивал с новой силой. Наконец, спустя несколько дней, на пожарище появились домашние слуги и крестьяне окрестных деревень. Многие плакали. Таким хозяином наградил их Господь, что после него любой другой, даже самый справедливый, не мог быть лучше. При нём они чувствовали уверенность в своём будущем — барин всегда поможет! И долг отложит, и оброк в неурожайный год сократит, даже лекаря может прислать! А теперь — каков-то будет новый хозяин?..

После пожара из крепостных не досчитались только одного: денщика молодого барина. Говорили, что кто-то видел, как он бежал к горящему дому. Больше никто его не видел ни живым, ни мёртвым. Не нашли и тел господ. Да, честно сказать, и искать-то было затруднительно: зал, где разыгралась трагедия, находился у стены, которая проходила по краю крутого спуска к реке. Тяжесть упавших обломков вызвала оползень, полностью разрушивший и скрывший под собой то место, где должен был располагаться зал.

Через год на другом берегу реки был спешно возведён небольшой, но добротный дом, своей внешней и внутренней отделкой ничем не напоминавший тот, что разрушили по прихоти хозяина новодела. Развалины старого дома смотрели на молодого собрата с другого берега реки с грустью и тихой усмешкой: «Цвети, красуйся. Кто знает, сколько простоишь ты здесь, какая тебя ждёт судьба. Не повторишь ли ты вскоре мою участь?..»

Новый владелец имения оказался чёрствым, крепостных за людей не считал, хоть особо и не мучил. «Собственность надо беречь! Она, поди, денег стоит немаленьких». Конечно, ни о какой помощи крепостным, как было при старом графе, не могло быть и речи, но хоть появлялся хозяин нечасто: приезжал в основном, только на осеннюю охоту. В остальное время делами занимался управляющий, а он был человеком скорее просто безразличным как к бедам, так и к радостям крепостных, при нём поначалу жилось спокойно.

…Журчание воды убаюкивало её всю ночь. Чтобы хоть как-то согреться, Элен забралась в кусты ольшаника, растущие в изобилии возле самого выхода из потайного хода. Здесь по крайней мере не чувствовался холодный влажный ветер. Он леденил не только тело, но и душу, принося с собой запах гари, запах гибели её родного дома.