Наследница рыжеволосой ведьмы - страница 24

Незадолго до пятой годовщины свадьбы целый ряд странных событий разжег негодование обывателей против нее. Случились неурожаи, перестали нестись куры, и целый год в Броудмуре не рождались дети. Слуги распространяли слухи, что Эльвира ведьма. Эльвира была выше досужих пересудов, презирала недалеких слуг.

— А она действительно была ведьма? — спросила Карен, увлеченная рассказом.

— Никто не мог сказать точно. Ходили слухи, что она в потайной комнате общалась с духами. Хотя этой комнаты так и никогда не нашли, отмахиваться от обвинений нельзя. Все-таки происходила Эльвира с Гаити, где она еще ребенком могла постичь белую магию.

Сумерки сгустились, тяжелые капли застучали по окнам библиотеки. Единственным источником света служил камин, перед которым сидела погруженная в воспоминания Элти, закутавшись в большую шаль. После некоторого молчания она продолжила:

— Да, как раз в это время Сирил находился по делам в Париже и за несколько дней до его возвращения одна из служанок Эльвиры родила ребенка без рук и без ног. Женщина клялась, что над Броудмуром тяготеет проклятие, таким образом, судьба Эльвиры была решена.

Один священник из деревни начал подстрекать народ, чернь собралась толпой и с горящими факелами напала на дом. Все слуги, кроме матери Пул, которая в то время была еще маленькой девочкой, сбежали. А Эльвира осталась. Презрительно улыбаясь, она появилась перед народом на галерее. Люди вытащили ее из дома в лес, где живую сожгли на костре.

Легенда гласит, что она смеялась, когда языки пламени лизали уже ее тело, и прежде чем умереть, поклялась в течение столетия оставаться хозяйкой Броудмура.

Здесь пожилая дама посмотрела на Карен многозначительным взглядом.

— А завтра исполняется сто лет со дня ее смерти.

Элти закончила свой рассказ, обе женщины молча сидели в темноте, освещаемые лишь слабыми отсветами пламени в камине. Карен подняла глаза к портрету, висевшему над ней и нутром ощутила ироничную улыбку холодных глаз. На сильно поврежденном полотне можно было все же разглядеть, что Эльвира держит в руке свои любимые цветы… гардении.

— Рубиновое колье просто великолепно, — вскользь заметила Карен. — Оно еще в семье?

Элти бросила на нее внимательный взгляд.

— Нет, рубин Фоксвортов много лет назад был украден. Жаль, что его у меня уже нет. Он стоит целого состояния.

Их взгляды встретились. Затем Элти неожиданно спросила:

— Ну-с, дорогая, что это с вами? Я не смогу вам помочь, если вы мне о себе ничего не расскажете. У вас благородные манеры, вы хорошенькая и, вне всякого сомнения, выросли в благоприятной обстановке.

— Я сирота, — осторожно начала Карен, — и выросла у приемных родителей в Бостоне. О моих настоящих родителях я ничего не знаю.

Карен умолчала, что ее мать происходила из Салема. Как-то не пришло еще время для подобных откровений. Сначала она должна узнать истинную правду о своей матери, прежде чем вступать в какие-либо отношения с Фоксвортами.

— Я узнала от Клеа, что вы уже сегодня хотите уехать.

— Да, Стивен обещал отвезти меня в город.

— Как жаль. Вы внесли свежую струю в дух старого дома и мне искренне жаль, что вы уезжаете. Тери так привязалась к вам, да и на Стивена ваше присутствие оказало просто удивительное воздействие. Он сегодня даже побрился и опять начал рисовать. Но, конечно, прежде всего вас будет не хватать ребенку.

— Я понимаю, но тут ничего не поделаешь, — ответила Карен.

Элти внимательно посмотрела на Карен поверх своих очков.

— Если бы вы смогли выполнить просьбу старой женщины — оставайтесь, пожалуйста, до понедельника.

Карен мгновение помедлила.

— Хорошо, — согласилась она после некоторых колебаний, — я останусь.

Благодарный взгляд Элти воздал должное ее мужественному решению.

— Однако кое-что беспокоит меня, — решилась Карен.

— Что такое, дитя мое?

— Чарльз. Сегодня после обеда он приставал ко мне в коридоре. Выскочил мне навстречу, крепко схватил меня и… я ударила его. Честно говоря, у меня из-за этого нечиста совесть.

— Не надо переживать, — утешила Элти, — напротив, он должен когда-нибудь понести наказание.

— Но… он ведь опасен! А вдруг он сейчас вымещает свою ярость на какой-нибудь безвинной жертве?