Наследница врага - страница 2
- Из леса выедем, на холме Луговых вотчина должна стоять.
- Кто такие? Крулы, лады?
- Здесь все лады, - усмехнулся воин.
- И что этот пан Луговой с мятежниками из-за реки дружбу водит? – Кароль пристально посмотрел на воя.
- А Бог его знает, я давно в этих краях не был. Захудалые они, куда им с голым задом еще и с мятежниками якшаться.
- Поглядим, - Кароль снял с уха рубиновую гетманскую серьгу и спрятал в кошель.
Левобережные лады в мятеже вроде как не участвовали, сохраняя видимость покорности Игнацу II, но король понимал, что это ненадолго, стоит правобережной Ладии выиграть хоть пару битв, и здесь на левом берегу воспрянут духом и схватятся за оружие. Назначая бывшего зятя гетманом в эти края, старый лис рассчитывал, что Кароль, тоже лад по матери, удержит местных от восстания. Но в этот раз Игнац просчитался, молодого гетмана встретили враждебно как предателя-полукровку.
Кароль спиной чувствовал глухую неприязнь. Лады, которых он набрал в свою армию, сражались неохотно и при малейшей возможности старались рвануть с поля боя. Гетман не хотел прослыть жестоким и на казни не решался, но все же по самым ярым смутьянам приказал пройтись батогами, чтоб другим неповадно было. Его возненавидели еще больше. Лишь немногие, такие как Юрась, сочувствовали Каролю и старались услужить.
Недовольны были и поставленные под стяг молодого гетмана крулы: «Где это видано, чтобы сын какого-то хорунжия командовал шляхтой? Ну и что, что у него мать ладского господаря дочь, отец-то вояка простой, а мы перед ним шапки должны ломать!»
Кароль вертелся как белка в колесе, старался как мог: первым кидался в атаку, ел с общего котла, следил за ранеными, из своих личных средств выделял содержание вдовам, но все труды уходили в песок. Злая судьба опять смеялась над ним. Видно, недолго ему отмеряно оставаться наместником в этих краях.
Вот и сейчас с малым отрядом, догоняя войска, он решил скрыть свое имя, слишком большой соблазн – поймать у себя ненавистного гетмана.
Серая полоса хмурого неба разорвала лес напополам, впереди показалась равнина. Все с облегчением стали креститься, соседство с голодными тварями выбивало из равновесия не только безусых юнцов.
Размытая дождями дорога петляла среди убранных перед долгой зимой полей. На вершине холма неясным пятном чернел замок, чуть в стороне разбросалась домишками под соломенными крышами небольшая деревушка. После мрачного леса такой приятный глазу миролюбивый пейзаж.
Кароль почувствовал, как повеселел под ним Любимчик. Этот восточный скакун, пепельно-серый с голубым отливом, стоил хозяину немалых денег, но Каролю ни разу не пришлось пожалеть о тратах. Конь был отчаянно храбр в бою, приучен послушно ходить в атаки, выносливо терпел и долгие переходы, и тяжелую броню, был неприхотлив в еде. Пан гетман не сомневался, что, если бы дело дошло до столкновения с болотниками, за дешево свою жизнь скакун свирепым тварям не отдал бы. Кароль нежно погладил серебряную гриву.
Вот и замок: обветшалая, неровная кладка стен, ржавая решетка на воротах; правая костровая башня еще вполне сносного вида, а левая совсем обвалилась и была подлатана деревянным срубом.
- Эй, открывайте! Вы обязаны людей короля на ночлег пускать, - заорал самый громкоголосый из воинов Кароля.
- Как вы докажите, что вы люди короля, может вы разбойники? – из бойницы над воротами показалась голова в шлеме.
- Грамота у нас королевская есть, с печатью.
- Так показывайте.
- Открой ворота, так покажем.
- Кидайте, а мы поглядим, - полетела вниз издевка.
Каролю надоела перепалка, он, поднеся руку ко рту, крикнул ровным уверенным тоном:
- Хозяину доложи - пан Ковальский, пан Яровский и пан Гриб к войскам едут; ночлега изволят просить.
На последнем имени слева от гетмана юнцы прыснули со смеху. «Ой, дурачье, мало их болотники напугали».
- Жить хотите, молчите, что я гетман, - сквозь зубы мрачно процедил Кароль.
Юнцы сразу притихли.
- Уже послали, прошу подождать, ясновельможные паны, - совсем другим, извиняющимся тоном ответил воротник.
Пошли минуты ожидания. Лошади нетерпеливо гарцевали, чувствуя близкое домашнее тепло. Всадники устало вздыхали, с тоской глядя на запертые ворота, ночевать в поле никому не хотелось. Холодный ноябрьский ветер пробирал до костей, забираясь даже под подбитые мехом плащи.