Наследницы - страница 8

— Скажите лорду Маунтджою, чего бы он ни ждал от Лауры, ему придется иметь дело со мной, — резким тоном заметила Джинни. — Прошу не обманываться на этот счет.

— Я скажу ему, миссис Суинберн, — пообещал Суэйн. Снег прекратился, и ему хотелось добраться до отеля до того, как с неба снова начнут падать белые хлопья.

Джинни вдруг задумалась. Она знала, что ее время уходит так же, как и деньги Суинберна. Она едва сводила концы с концами, ферма приходила в упадок, а помощи со стороны ожидать не приходилось. Отправить Лауру в школу стоило небольшого состояния. Лаура не хотела ехать, но Джинни понимала, что не может вечно держать ее около своей юбки. Она поступила правильно, отправив девочку в школу.

Деньги маркизы Фиоралди много лет позволяли поддерживать Суинберн в хорошем состоянии, но они давно кончились. «Возможно, деньги Маунтджоя спасут нас на этот раз», — думала Джинни, наблюдая за Глэдис, которая принесла ей ее стаканчик шерри и бисквит. Джинни улыбнулась и мыслями перенеслась в прошлое, когда все еще только начиналось.

Поместье Суинберн-Мэнор, где жили Джинни и Лаура, вовсе не было поместьем. Это был дом торговца овечьей шерстью. Когда-то в прошлом он принадлежал местному жителю, сколотившему себе небольшое состояние на фабриках по переработке шерсти. Желая поднять статус дома и свой собственный, он назвал его поместьем, а себя сквайром.

Земля была прекрасной: округлые зеленые холмы, раскидистые дубы и каштаны, пасущиеся овцы с густой шерстью, которых купец держал скорее как хобби, нежели для бизнеса. Но сам дом не выглядел очаровательным. Комнаты нижнего этажа были слишком большими, а потолки слишком высокими, что делало невозможным их протопить. Комнаты же верхнего этажа были похожи на тюремные камеры. В суровые йоркширские зимы окна неделями, а то и месяцами были покрыты морозным узором, не позволяющим видеть окрестности, хотя в доме постоянно топились печи хорошим йоркширским углем.

Спустя два поколения, в то время, когда приехала маркиза Фиоралди со своей беременной дочерью, торговца уже давно не было в живых, а стоимость жизни значительно повысилась. Внук торговца едва сводил концы с концами. Были сделаны неудачные инвестиции, большое количество денег потрачено на ремонт дома, включая громоздкую систему центрального отопления, которая гремела, дребезжала и так ужасно содрогалась, но совсем не обогревала комнаты.

Интерьер, выполненный в стиле викторианской эпохи, не менялся на протяжении многих лет: мягкая мебель, обтянутая красным бархатом с бахромой, и тяжелая мебель красного дерева; на подоконниках стояли фарфоровые горшки с пыльным азиатским ландышем. Две вещи спасали Суинберн-Мэнор от полного уничтожения: одной из них была кухня, второй — веселый характер Джинни и Джошуа, а также их двоих детей — шестилетней Агнесы и девятилетнего Фредди.

Джошуа достаточно хорошо управлялся с фермой, делая ставку на своих овец, большинство из которых были потомками породы, разводимой купцом. Джинни вела хозяйство с помощью женщины из деревни, которая, казалось, только и делала, что вытирала полы, на которых отпечатались грязные собачьи следы. Их было пять, и все они были черно-белыми шотландскими колли, специалистами управлять овечьим стадом. Им полагалось жить в коровнике или на конюшне, но они проникали в дверь, низко прижавшись к земле, воображая, что их никто не замечает. Конечно, их всегда замечали, но после нескольких попыток выгнать их вон, скорее для виду, чем по неукоснительному приказу, они остались жить в доме и, счастливые, лежали около горящей печи, вдыхая в себя соблазнительные запахи приготовляемой еды. Джинни была превосходной йоркширской поварихой.

Ее картофельные запеканки с мясом, рагу, тушеное мясо с овощами и воскресное жаркое не приготовили бы даже лучшие французские повара. Ее йоркширские пудинги поднимались до звездных высот, утопая в густой коричневой луковой подливке. Чудный аромат исходил от ее свежего хлеба, ячменных лепешек, булочек, яблочных пирогов с хрустящей корочкой, великолепных фруктовых пирожных, начиненных кишмишем, финиками и черешней. Ну и, конечно же, ее бисквиты, всегда сопровождавшие семейные праздники. Бисквиты, пропитанные вином и залитые взбитыми сливками, всегда свежайшими, так как они готовились из собственных натуральных продуктов.