Наследник имения Редклиф. Том 1 - страница 10

— Зачѣмъ вы меня не предупредили заранѣе? спросилъ Чарльзъ. — Я по крайней мѣрѣ пріодѣлся бы хоть немного.

— Экая досада! А я вообразилъ, что ты доволенъ посѣщеніемъ Гэя, — отвѣчалъ бѣдный отецъ, несовсѣмъ еще раскусивъ, въ чемъ дѣло. Впрочемъ, тебѣ сегодня вечеромъ, кажется, дѣйствительно нехорошо!

Изъ огня, да въ полымя! это было все равно, что замѣтить Чарльзу, что онъ капризничаетъ. Больной еще болѣе раздражился, особенно когда мать возобновила разговоръ о молодомъ Морвилѣ.

— Вы бы послушали, что объ немъ говорятъ въ Рэдклифѣ, - сказалъ мистеръ Эдмонстонъ. По мнѣнію тамошнихъ людей, и подобнаго то ему барина на бѣломъ свѣтѣ нѣтъ. Священникъ, старикъ Мэркгамъ и всѣ до одного человѣка только и толкуютъ о томъ, какъ любилъ онъ покойника своего дѣда, да какой онъ ласковый, веселый, со всѣми равный въ обращеніи. Я твердо увѣренъ, что Гэй заставитъ забыть грѣхи своихъ предковъ.

Чарльзъ насмѣшливо улыбнулся.

— А въ какихъ они отношеніяхъ съ Филиппомъ? спросила Лора.

— Въ отличныхъ. Лучшихъ и желать не надо. Филиппу онъ очень понравился; а дорогой, я всѣ время толковалъ Гэю, что лучшаго друга ему не найдти, какъ Филиппъ, и тотъ теперь не иначе глядитъ на него, какъ на пріятеля.

Чарльзъ сдѣлалъ какую-то гримасу, которой отецъ не замѣтилъ.

— Это я ему велѣлъ привести съ собой собаку, — продолжалъ мистеръ Эдмонстонъ. — Онъ хотѣлъ было оставить ее дома; но они, кажется, дотого другъ къ другу привязаны, что мнѣ жаль было ихъ разлучать. Я ему заранѣе обѣщалъ, что у насъ дома будутъ рады видѣть его пуделя. Что, мама? ты не въ претензіи за это своеволіе? заключилъ онъ, обращаясь къ женѣ.

— Конечно. Я очень довольна, что ты привезъ ее — отвѣчала она.

— Верховая лошадь и грумъ прибудутъ на дняхъ. Лошадь у него великолѣпная, караковаго цвѣта и статей превосходныхъ. Мальчика надо развлекать, онъ страшно убитъ смертью дѣда.

Пора было обѣдать. Чарльзъ долго капризничалъ, когда мать начала ему предлагать то одно, то другое кушанье; наконецъ онъ удостоилъ выбрать нѣкоторыя изъ нихъ, и вся семья удалилась, оставивъ одну Шарлотту на жертву больнаго. Онъ цѣлый чась ворчалъ, дразнилъ дѣвочку до тѣхъ поръ, пока наконецъ Эмми не пришла ее смѣнить, а Шарлотту послали внизъ.

— Гмъ! началъ Чарльзъ, когда они остались вдвоемъ:- у батюшки, значитъ, явился новый любимецъ?

— Развѣ Гэй тебѣ не понравился? спросила Эмми.

— Чтожъ въ немъ хорошаго? Поджарый молокососъ!

— Однако, ты слышалъ, какъ его въ Рэдклифѣ всѣ хвалятъ.

— Развѣ это рѣдкость, чтобы наслѣдниками, у которыхъ часто больше десятинъ земли, чѣмъ мозгу въ головѣ, всѣ восхищались? Да я, впрочемъ, на это не обращаю вниманія; а мнѣ вотъ что странно: не успѣлъ Гэй узнать Филиппа, какъ ужь обожаетъ его. Воля твоя, или это онъ на себя накидываетъ, или это батюшкина фантазія, но я — вѣрить не могу.

— Полно, Чарли! ну, какъ тебѣ не стыдно?

— Помилуй, да вероятно ли это, чтобы вслѣдствіе одного совѣта своего опекуна, Гэй согласился взять себѣ въ менторы прескучнаго моралиста кузена, въ оберъ офицерскомъ чинѣ и вдобавокъ — соперника по наслѣдству. Повторяю тебѣ, это или плодъ воображенія папа и басня, выдуманная самолюбіемъ Филиппа, или несчастный юноша дотого ужъ долго сидѣлъ въ ежовыхъ рукавицахть, что лишился способности имѣть свою собственную волю и мнѣніе.

— А молодой Торндаль, развѣ онъ также не восхищается Филиппомъ? спросила Эмми.

— Немудрено, если онъ самъ — созданіе Филиппа. Но чтобы Гэй Морвиль выбралъ себѣ въ друзья-пріятели человѣка, потому только, что его рекомендуетъ опекунъ, котораго онъ самъ почти въ первый разъ видитъ, — это подлежитъ сильному сомнѣнію! Увѣряю тебя, Эмми, что такъ. Ну разскажи, каково сошелъ у васъ обѣдъ?

— Что за смѣшная, оригинальная собака Буянъ!

— Я тебя о хозяинѣ, а не о собакѣ, спрашиваю, возразилъ брать.

— Да онъ почти ни слова не говорилъ и часто вздрагивалъ, когда папа къ нему обращался. Его передергивало каждый разъ, когда его называли сэръ Гэй, такъ что папа рѣшилъ, что мы будемъ звать его просто по имени, безъ титула. Я очень рада: это будетъ какъ-то родственнѣе; его надо непремѣнно приласкать, онъ такой грустный!