Наследник пиратов - страница 23

Шли годы, и в дружной семье смотрителя появилась дочь, нареченная Молли. Девочка выросла и стала похожа на свою красавицу мать. А Харбор Хайтс к тому времени превратился в шумный портовый город.

Потом у Русалочьей бухты появился более современный автоматический маяк, а старый — Циклопов — был закрыт. Смотритель маяка и его жена укатили на Дикий Запад, построили в прерии бревенчатый дом и зажили счастливо. Их дочь Молли к тому времени уже выросла и вышла замуж за чудесного человека и отличного писателя Уилфреда Макферсона.

Лишь когда родители осели на Диком Западе, Молли призналась мужу, что ее мать была в молодости знаменитой пираткой Кейт. Чертовка Кейт очень стыдилась своего прошлого и трепетно хранила свой секрет, ведь, если бы правда выплыла наружу, ее муж потерял бы работу, а искатели сокровищ не позволили бы им жить спокойно. Однако все сложилось наилучшим образом и никто так и не узнал их страшную тайну.

Что до сокровища, то многие авантюристы, не поверившие в гибель Кейт, искали его, но так и не нашли. Годы спустя Кейт послала своей дочери письмо про одноглазого великана и одноухого кота, но его перехватила коварная Крыссида Клоу. Однако у нее не хватило ума разгадать шифр Чертовки, а спустя некоторое время она и вовсе позабыла про письмо.

Никто не стал спорить и задавать лишних вопросов. Подхватив нехитрые пожитки, разорившиеся лавочники двинулись вслед за фонарщиком по кругу, терпеливо ожидая, пока тот не погасит все фонари на площади и не отведет их туда, куда собирался. У них просто не было выбора.

Пройдя по бульвару Чертовки, фонарщик повернул на Булочный ряд, спустился в Нижний город, пересек Портовую площадь и оказался в порту.

Сестры Нептун, семья Камомилло, Эдвард Ившем, Мина Делл и Хьюго поднялись за своим провожатым по высеченным в скале ступеням и очутились перед Циклоповым маяком. Не проронив ни слова, фонарщик достал ключ, отпер дверь маяка и повернулся к своим спутникам.

— Это мой дом, — коротко пояснил он и переступил порог.

Молчаливая процессия потянулась вверх по скрипучим, крутым ступеням. Идущий впереди фонарщик по пути зажигал фонари, развешанные на стенах. Это были фонари самых причудливых форм и различных размеров. Эдвард Ившем тихонько присвистнул.

— Похоже, я нашел родственную душу, — прошептал он.

Фонарщик вывел своих гостей на второй этаж, пересек комнату, набитую морскими корягами, корабельной снастью и резными фигурами, и забрался по приставной лестнице на третий этаж.

Дейзи и Лили Нептун обменялись восхищенными взглядами.

— Настоящая сокровищница! — выдохнула Дейзи.

— Дом выдающегося коллекционера! — подтвердила Лили.

Третий этаж напоминал палубу пиратской галеры.

Хьюго заметил, что над маленьким окошком висят две перекрещенные сабли, а на стене красуется черный флаг с изображением веселого Роджера. Посреди комнаты стояла пузатая печка, на которой булькал латунный чайник. Диего и Фреда испустили изумленные возгласы.

— Какая замечательная печка! — восторгался Диего. — Какой дивный чайник! Если вы позволите, мы тотчас приготовим всем прекрасный чай!

Фонарщик улыбнулся своей печальной улыбкой и благосклонно кивнул.

Оставив Камомилло готовить чай, а сестер Нептун восхищаться морской утварью, Хьюго, Мина и Эдвард проследовали за фонарщиком на четвертый этаж.

На этот раз удивляться пришлось Мине. Впрочем, Тик-Тик, у нее под мышкой, тоже радостно залаял, когда увидел, что ждало их в следующей комнате.

Весь четвертый этаж был увешан просторными гамаками, набитыми мягкими пледами и разноцветными подушечками. Одни гамаки были большие и напоминали кровати, другие оказались поменьше и успешно заменяли мягкие кресла. Кроме того, к потолку были подвешены столики и книжные полки.

— Как здесь уютно, — ахнула Мина. — Вы так здорово все предусмотрели!

— Чувствуйте себя как дома, — любезно сказал фонарщик.

Мина с удовольствием забралась в гамак и свесила ножки, обутые в ковровые туфли, а Тик-Тик, оказавшись на свободе, виляяхвостом, подбежал к хозяину дома. Фонарщик опустился перед ним на колени и потрепал за ушком.

— Давным-давно, — прошептал он себе под нос, — я вот точно так же трепал за ушком Подлизы…