Наследник Шимилора - страница 18

А потом из леса вышел зверь. В солнечном свете розовела его белоснежная шкура. Изящная голова венчала длинную стройную шею, а на лбу высился серебристый рог.

— Единорог! — ахнула я.

Словно услышав мой возглас, единорог ударил по земле серебристым копытом, поднялся на дыбы и трубно заржал. Тут же из леса выбежали его сородичи — белых среди них не было, только вороные, серые в яблоках, гнедые, каурые, буланые… На этом мои познания в мастях заканчивались. Некоторые были совсем детеныши: у них на лбу рог пробивался смешной шишкой. Дружно распустив хвосты, единороги проскакали по равнине.

Потом картинка изменилась. Я очутилась в университетской аудитории — скамьи амфитеатром поднимались по стенам. Студенты в одинаковых мантиях и круглых беретах внимали профессору, вещавшему с кафедры. Я успела отметить, что среди студентов были и молодые девушки.

— В тот год могущественный король Лесант собрал вокруг себя своих верных рыцарей, — скрипучим голосом говорил профессор. — Он освободил наши земли от нечисти, расплодившейся после Великого Раскола. Повсюду люди приветствовали своего короля… А когда Лесант Первый умер и завещал корону своей жене, королеве Гротис, неподалеку от Вэллайда была посажена священная роща — в память о великом монархе. Пламя погребального костра взвилось до самых небес, и храмы Шана дрожали от рыданий безутешного народа…

Картинка снова изменилась — теперь я могла любоваться берегом моря. По кромке песка неслись во весь опор два всадника — мужчина и женщина. Всадница была в узких брюках и камзоле, отделанном золотым шитьем. Белокурые локоны, кокетливо покрытые бархатным беретом с петушиным пером, развевались по ветру. Мужчина скакал с непокрытой головой, из-под расстегнутой короткой куртки видны были белые кружева рубашки. Женщина заливисто хохотала, обгоняя своего спутника. Но меня больше поразили не всадники, а их кони. Увидев такое, легко можно было усомниться в собственном рассудке! Одна лошадь была нежнейшего сиреневого цвета с ярко-оранжевым хвостом и гривой, у другой мелкий белый крап рассыпался по небесно-голубой шерсти.

А на горизонте опускалось в море солнце. Оно было огромным, горячего темно-красного цвета, и волны пурпура разбегались по воде…

— Что это? Где? — взмолилась я, чуть не плача.

Картинка исчезла. Я снова была в маленькой комнате перед потухшим экраном. Свет зажегся, и я увидела, что кроме шефа, здесь находится Алена. Лица у обоих были взволнованные, и мне даже показалось, что в глазах женщины блестят слезы.

— Что это? — повторила я.

— Это Лаверэль, — сказал, словно выдохнул, шеф.

— Что? — не поняла я.

— Лаверэль. Один из континентов планеты, которая называется Демера, — пояснила Алена. — Мир, откуда мы родом.

Я ничего не понимала. Точнее, боялась понять…

— Другой мир? Откуда вы родом? Да кто вы такие?!

Алена и шеф переглянулись.

— Мы — фраматы, — сказал Афанасий Германович. — Подождите, Жанна. Я обещал вам все рассказать, но лучше будет начать сначала. Как вы себя чувствуете?

— Н-нормально.

— Вот и прекрасно. Усаживайтесь поудобнее.

Я забилась в угол диванчика; Алена грациозно опустилась рядом со мной, поправляя упругие рыжие кудри. Под белым халатом у нее было что-то черное и донельзя облегающее. Она улыбалась мне загадочно и ободряюще. На коленях у нее лежала пластиковая папка.

Афанасий Германович устроился перед экраном — за пультом управления. Он коснулся каких-то клавиш, и на экране показалась карта.

— Это Демера, какой она была пятьдесят тысяч лет назад, — прокомментировал шеф. — Единый материк. Потом произошла катастрофа, расколовшая этот материк натрое. Вот так.

Экран мигнул, и появилась новая карта.

— Цивилизация, о которой остались лишь смутные легенды, погибла, — продолжал Афанасий Германович. — Демерийцы все начали заново — причем на каждом из континентов по-своему: их разделял океан. Так было и на вашей планете, не правда ли? Лаверэль, Небулоса и Райшма… — на фоне карты возникла указка, поочередно скользнувшая по очертаниям континентов.

— Теперь мы знаем, что причина дальнейших событий миллионы лет скрывалась в недрах Лаверэля, нашей родины. Залежи радиоактивных пород… После катастрофы долгое время еще продолжались землетрясения: земная твердь колыхалась, как океан после шторма. Излучение проникло наружу. Его воздействию подверглось все живое на континенте. Сначала это было незаметно. Потом стали появляться новые растения, звери и птицы. А потом… появились мы, фраматы.