Наследник Шимилора - страница 27

Трактир «Надежда рыбака» находился в конце улицы Серебряного Леща. Все маленькие улочки, выходившие к реке, носили название той или иной рыбы с обязательным хвалебным эпитетом. Рыбаки — а именно из них, в основном, состояло население приречных районов — считали, что это поможет обеспечить богатый улов. Поэтому в топонимике Вэллайда имелись улицы Жирного Карпа, Нежной Форели и даже… Хрустящей Корюшки.

Трактир стоял на самом берегу и продолжался деревянным настилом на сваях, служившим одновременно и причалом для рыбачьих лодок, и летней верандой для любителей поесть на свежем воздухе. С кухни доносился умопомрачительный запах: там готовили рыбу на углях по-лайдолайски.

Я спешилась. Какое счастье, что в этом мире для женщин нет запрета на мужскую одежду. Всем понятно, что в пути, особенно верхом, лучше быть в брюках, чем в платье с кринолином. Для предстоящего путешествия я выбрала брюки из серого бархата — длинные, слегка расклешенные книзу. Еще одни — из бычьей кожи, на случай холодов и дождей — лежали у меня в походном сундуке.

Бар повел наших лошадей к коновязи.

— Возьми Чаню на поводок, — велела я слуге.

И вовремя: мой пес уже бесцеремонно вился вокруг столиков на причале, норовя воспользоваться рассеянностью подвыпивших едоков и обчистить их тарелки. Пойманный на поводок, Чаня едва не валил Бара с ног и при этом, не умолкая, лаял мне вслед. В ушах зазвенело. Я поморщилась. Все как на Земле… Что бы я делала без этого паразита!

Я зашла внутрь и едва не задохнулась от смешанного запаха жаровни и крепкого табака. Мне стало жаль белоснежную рубашку и вымытые перед дорогой волосы, прикрытые беретом лишь для красоты. Я понимала, что много дней и ночей придется обходиться без горячей воды и чистого белья — так сказать, в походных условиях. Но хотя бы при первой встрече с будущими спутниками не хотелось выглядеть замарашкой. Я быстро убрала волосы под берет и подошла к стойке.

— Что желает гарсин? — равнодушно спросил трактирщик. Тряпкой подозрительного цвета он протирал кружки, а иногда ею же промокал пот на лбу.

— Одну холодную «Кислятину», — попросила я. — Вон на тот дальний столик. Я договорилась встретиться там со своими провожатыми. Я еду в Дикие Земли — помолиться в Священной роще.

Паломничество в Священную рощу — эту «легенду» придумали фраматы для нашего путешествия. Изредка знатные особы — особенно экзальтированные дамы — отправлялись в подобное путешествие. Для меня, недавно потерявшей мужа, желание помолиться за упокой его души было так естественно…

— Гарсин очень смелая, — с уважением посмотрел на меня трактирщик, смешивая коктейль в высоком глиняном стакане. — Что добавить в «Кислятину»?

— Мед, — сказала я. — И немного мяты. Смешайте, но не взбалтывайте: пусть настоится само.

Я прошла к столику в самом углу трактира. Народу было много: рыбаки на закате приходили сюда ужинать. Многие бросали на меня весьма любопытные взгляды, но я придала лицу надменное выражение, надеясь, что во мне распознают знатную даму. Боюсь, мои манеры для этого были еще не слишком подходящими…

Как и обещали фраматы, угловой столик был свободен. Трактирщик следом за мной принес поднос с напитком. «Кислятина» была излюбленным шимилорским напитком. Его пили как на королевских приемах, так и в крестьянских домах после трудового дня. У каждого уважающего себя трактирщика был фирменный рецепт этой смеси. Летом ее подавали со льдом, а осенью подогревали в специальных серебряных чайничках.

Я бросила берет на скобленые доски, с удовольствием сделала первый глоток и достала из сумочки зеркало. В свете масляного фонаря, со скрипом качавшегося под потолком, на меня глянула темноглазая, слегка скуластая особа. Завитые волосы были чуть короче, чем требовала мода, но в Шимилоре на это смотрели сквозь пальцы. Мне такая прическа шла: и забавные пряди разной длины, и короткая челка. Я достала перламутровую баночку с помадой и пальцем подкрасила губы.

— Шикарно выглядишь, солнце мое, — услышала я над самым своим ухом. Резко обернувшись, я увидела смуглого голубоглазого красавца с жемчужной серьгой в ухе. Изящная бородка-эспаньолка придавала его широкому лицу некое роковое изящество. Красавец улыбнулся, сорвал с головы берет и отвесил мне галантный поклон.