Наследник - страница 10

стр.

Сталину. Не плачь, мама...

Нодели, мешая друг другу, судорожно гладили Робика по голове, плечам, прижимали к груди.

Майор и один из лейтенантов с трудом оторвали их от сына и вытолкнули в коридор. Квартиру

заперли и опечатали двумя большими сургучными печатями.

* * *

Виктор не хотел верить в арест дяди Марата и тети Розы. "Ведь они же настоящие большевики,

бывшие подпольщики, — лихорадочно думал он, — это же честнейшие люди! Как же так? Надо

пожаловаться дяде Яну, он в НКВД занимает большой пост и обязательно поможет!". Соседка

Ноделей со слезами на глазах рассказала Виктору, как было тогда ночью, сказала, что Робик жил у нее

всего несколько дней, а когда кто-то в школьной раздевалке нарисовал на спине его пальто

фашистский знак, он подрался, прибежал домой и заявил, что больше в школу не пойдет. — А вчера

куда-то вечером ушел и больше не возвращался. Что делать, Витенька? — плача говорила соседка. —

Куда заявить? — Виктор слушал соседку, дрожа от волнения. Его самого охватил страх за мать, отца,

за себя. Когда дома он рассказал все родителям, Анна Семеновна заплакала, а Георгий Николаевич,

нахмурившись, долго молчал, потом глухо сказал: — Черт знает что! — Пап, а если позвонить дяде

Яну? — сказал Виктор, — он ведь, наверное, может помочь? — Звонил, когда арестовали директора

завода, — неохотно отретил Георгий Николаевич, — он сказал, что это не телефонный разговор и

обещал к нам заехать. Год прошел, а он все едет. . — Георгий, — вступилась за брата Анна

Семеновна, — зачем ты так? Ты ведь знаешь, какая у него адская работа, он же домой приезжает под

утро... — Знаю, знаю, — пробормотал Дружинин, — но выкроить часок мог бы, поговорить ведь есть

о чем.., — и он, хлопнув дверью, ушел курить на кухню.

* * *

Старший брат Анны Семеновны был старый член партии, он прошел царские тюрьмы и ссылку,

несколько лет работал в Секретариате Совнаркома и оттуда был направлен в орсаны ВЧК. В середине

тридцатых годов он занимал крупный пост в Наркомате внутренних дел. Жил он на улице

Мархлевского в трехэтажном сером особняке, огороженном высоким каменным забором, выходящим

задним двором на Малую Лубянку. В этом особняке жили несколько семей высшего руководящего

состава НКВД, в том числе, нарком Ягода. В стене забора была железная дверца с " глазком ", а рядом

— кнопка звонка. На звонок из дома выходил дежурный вахтер, глядел в "глазок", открывал тяжёлую

дверцу и только потом впускал посетителя в небольшой дворик, засаженный молодыми елочками и

березками. От забора к парадной вращающейся застекленной двери вела узкая бетонная дорожка.

Виктор любил бывать в гостях у дяди Яна. Его мальчишеское воображение завораживал и этот

таинственный особняк, в который пропускали с такой строгостью, и вся обстановка трехкомнатной

дядиной квартиры, отличительной чертой которой было обилие книг. Вдоль стен столовой и гостиной

высились до потолка книжные полки. Корешки книг — светлые, синие, коричневые, рисованные и

тисненные серебром и золотом — представлялись Виктору шеренгами королевских мушкетеров и

гвардейцев кардинала, когортами римских легионеров и гладиаторов Спартака, буденновскими

конниками и смелыми "красными дьяволятами". Он часами копался в этих книгах.

В отдельном книжном шкафу стояли шеренги строгих красно-черных корешков собрания

сочинений В.И.Ленина. Виктор смотрел на них и ему виделись стройные колонны суровых

красноармейцев с винтовками наперевес, проходящие сквозь снежную пургу четким строем мимо

Ленинского мавзолея. На полках этого книжного шкафа было выставлено почетное оружие с

золотыми монограммами — награды дяди Яна от Коллегии ВЧК — ОПТУ и ВЦИКа СССР. Но

Виктор, не желая себе в этом признаться, мечтал лишний раз побывать у дяди Яна в гостях и по

другой причине. Его очень привлекали еще и вкуснейшие "кремлевские" сосиски с белоснежным