Наследник - страница 12

тебя могут быть большие неприятности. Ты меня понял?

— Понял, — неохотно сказал Витька, — только не очень.

— И тем не менее, ты сдержишь свое слово, не так ли?

— Ладно, — пробормотал Витька, — сдержу.

* * *

В выходные дни на дачу часто приезжали известные писатели и поэты. Виктор видел там Леонида

Леонова, Владимира Лидина, Александра Жарова. Однажды его познакомили с толстым, очень

серьезным мальчиком в коротких штанах и матроске. Его за руку держала мама, невысокая полная

женщина в ярком, очень открытом, шелковом платье и в белой шляпке с красным цветком. Мальчик

держал под мышкой скрипку в футляре. Знакомясь с Виктором, он протянул ему руку и

отрекомендовался:

— Буся! — и тут же спросил: — А ты?

После обеда все присутствующие, затаив дыхание, слушали его игру. Играл он виртуозно. —

Маленький Паганини, только очень толстый, — шепнула Виктору двоюродная сестра, дочка дяди.

Потом все поздравляли Бусину маму с сыном-вундеркиндом... Она с большим достоинством

принимала поздравления, заявив, что ее сын, Буся Гольдштейн, бог даст, станет когда-нибудь не хуже

их великого земляка маэстро Столярского. — Аза этих добрых людей,

— поклонилась она в сторону хозяев дома, — которые помогли нам переехать аж в саму Москву, я

буду молиться всю свою жизнь. Чтоб я так жила. Да, Буся? Ты слышал, что я сказала? — спросила

она сына.

— Да, мама, — ответил Буся, — я слышал, что ты сказала.

Хозяйка дома подошла к Бусе и вручила ему большой сверток: — Это тебе, Буся, от нас подарок,

— сказала она, — белый брючный костюм, в котором ты будешь выступать на концертах. Желаю тебе

блестящих успехов, — и она поцеловала его в лоб. Буся взял сверток и шаркнул ножкой: — Примите

мое спасибо. У нас в Одессе все очень любят белые брюки. Да, мама? — Да, Бусенька; — кивнула она

головой, — и тебе они будут очень даже к месту. Мадам сделали тебе очень благородный подарок. —

Присутствующие смущенно заулыбались, а сама "мадам", чтобы смягчить возникшую неловкость,

сказала, что она очень ценит одесский юмор и поспешила пригласить всех к чаю.

... Во время ночной грозы молния угодила в высокую сосну возле гаража и расщепила ее пополам.

У Виктора родилась идея смастерить на гараже громоотвод. Рано утром в выходной день, когда все

еще спали, он залез на крышу гаража и стал осуществлять свою идею. Вдруг он услышал знакомый

ему уже голос только что приехавшего в гости к дяде Михаила Кольцова.

— Алло, милейший! Что это ты там на верхотуре колдуешь?

— Громоотвод ставлю, — крикнул Виктор. Кольцов закинул голову, понаблюдал за Виктором и

громко засмеялся:

— Да ты второй Вениамин Франклин, милейший!

— Почему? — не понял Виктор.

— Как это почему?! — удивился Кольцов, — ты до сих пор не знаешь, что именно он изобрел

громоотвод?! Это невозможно! Не наговаривай, пожалуйста, на себя.

— Но я, в самом деле, не знал, — признался Виктор.

— Как?! — не унимался Кольцов, — и ты не знаешь, что сказал по этому поводу великий Тюрго?!

Виктор слышал от взрослых, что этот "очкарик" — великий эрудит и ему в этом нет равных,

поэтому молча продолжал возиться с громоотводом, ожидая, что он скажет дальше.

— Так знай, — продолжал Кольцов, что великий Тюрго сказал о Франклине так: "Он вырвал

молнию у неба и скипетр у тиранов!". Ты стоишь на верном пути, мой друг!

— А кто такой этот Тюрго? — спросил Виктор.

Кольцов блеснул очками, засмеялся: — О великом Жаке Тюрго — в следующий раз, и стал

загонять в гараж свой пыльный "Форд".

В тот день он много рассказывал о своих поездках и встречах в Англии, Венгрии и Германии, о

том, как ему удалось посетить в тюрьме знаменитого немецкого революционера Макса Тельца,

осужденного по ложному обвинению в убийстве какого-то помещика, рассказывал о книге

воспоминаний этого легендарного вождя немецких партизан, которая была издана в Москве. Потом

Виктор услышал о том, как борются английские горняки за свои права и как их передают какие-то

реформаторы и социал-предатели. Говорил он очень живо и остроумно, иногда даже в лицах... В