Наследники Кремля - страница 30

К 1774 году относятся следующие замечания в депешах английского посланника: «Императрица, как говорят, удвоила внимание к его императорскому высочеству и особенно отличает Панина»… «Императрица имеет полное основание быть довольной великим князем. Недавно она высказала, что обязана великой княгине за то, что ей возвращен ее сын, и что она поставит задачей своей жизни доказать свою признательность за такую услугу». Впрочем, случались и недоразумения, появлялось раздражение. Так, напр., в письме к Гримму от 20 декабря 1774 года императрица жаловалась на великую княгиню: «Она во всем любит крайности… не слушается никаких советов… не видно ни привлекательности, ни ума, ни благоразумия… не учится русскому языку» и пр. Когда Наталья Алексеевна скончалась, Екатерина тотчас же стала думать о втором браке Павла. Во время поездки великого князя в Берлин, где он должен был встретиться с выбранною для него невестою, виртембергскою принцессою — впоследствии Мариею Федоровною, — мать и сын обменивались многими письмами, отличавшимися искренностью и непринужденностью. В них, между прочим, затрагивались вопросы, касавшиеся администрации.

Пребывание Павла в Берлине и знакомство с Фридрихом II привели к тому, что великий князь пристрастился к Пруссии, тогда как Екатерина в то же время склонялась к сближению с Австрией. Таким образом, политические воззрения императрицы и великого князя разделились. Современники утверждают, что Екатерина все более и более старалась удалять великого князя от дел. Впрочем, в кружках иностранных дипломатов не высоко ценили способности Павла.

Антагонизм между императрицею и «молодым двором» усиливался. Мы знаем, каким образом в 1780 году произошло некоторое сближение между племянником Фридриха II и Павлом, в то именно время, как императрица в обращении с прусским принцем Фридрихом Вильгельмом II выказывала явную холодность.

Когда Павел в 1789 году выразил желание участвовать в военных действиях, Екатерина ни за что не хотела дозволить ему отправиться в поход. По словам одного иностранного дипломата, великий князь в это время не пользовался никаким влиянием. Тот же современник рассказывает о следующем эпизоде. Труппа немецких актеров хотела было поставить на сцене трагедию «Гамлет». Сначала директор театров выразил согласие, но затем, однако, узнав содержание пьесы, решительно запретил ее представление. Публике это сделалось известным и, разумеется, возбудило любопытство; все хотели прочесть «Гамлета», покупали пьесу за большие деньги и очень верно объясняли себе причину, по которой она была запрещена на театре.

В антагонизме между императрицею и лицами, ее окружавшими, с одной стороны, и «молодым двором» — с другой, была значительная доля мелочности. Рассказывали, что, когда Екатерина однажды запретила носить особенно роскошные уборы и платья, эта мера была направлена главным образом против великой княгини Марии Федоровны. Когда Мамонов стал относиться к молодому двору с особенным вниманием, Екатерина выразила ему свое неудовольствие. Потемкин осыпал упреками одного сановника за то, что последний был на балу, устроенном великокняжескою четою. Дашкова не ездила в Гатчину, говоря, что считает ниже своего достоинства разыгрывать там роль шпиона. Когда начались переговоры о браке, дочери Павла со шведским королем Густавом IV, родители невесты играли в придворных празднествах довольно бледную роль и оставались на заднем плане. То же самое бросалось в глаза и при бракосочетаниях Александра и Константина. Вдобавок молодой двор постоянно нуждался в деньгах; императрица обращала очень мало внимания на нужды великого князя и его супруги.

Павел был мастер наживать себе ярых врагов. Он был бичом своей семьи, своего двора, своего народа. Он вел страну к полному расстройству ее сил, в его царствование его капризы и припадочные наития являлись законом, он не взвешивал ни за, ни против, а все, что ему взбредало в голову, немедленно приводилось в исполнение. При дворе кипела какая-то неимоверная суетливая деятельность. Как говорит Трачевский, Павел назначал приемы с 5 часов утра. Он писал и отменял указы, распекал и ревизовал, ездил по городу, но больше всего занимался экзерцициями и плац-парадами по-прусски, причем везде первенствовали «гатчинцы», как называла Екатерина II отряд войск, данный ему для потехи, когда он был наследником.