Наследники Кремля - страница 9

Даже «инквизитор», на обязанности которого было вылавливать «противные слова», вразумлять и доносить, — и тот усомнился, слыша подобные речи. «Нет, то не антихрист, — успокаивал он, собеседника для очистки совести, — разве предтеча антихриста…»

И если так «лукавил» инквизитор, то что же должен был думать православный человек? Благочестивая фантазия заработала над сплетением мистического клубка из элементов действительности: «Хотел было антихрист в патриархи поставить киевского митрополита, — по своему объяснял монах Степан своему спутнику факт отмены патриаршества. — Вот и привели его в соборную церковь ставить, а митрополит говорит: «Дай мне, чтоб были старопечатный книги — и буду патриархом, а ежели не так, — не хочу». А антихрист-то, в ответ на то, выхватил палаш и замахнулся на митрополита, да как замахнулся, так и упал на него… Знатно, за то случилось с ним это, — заключил Степан, — что он, антихрист, не может о святых книгах слышать… благодать Божья за это и ушибла его (намек на нервные судороги Петра). А поднял его Александр Меншиков, и по поднятии молвил антихрист ко всем: не будет вам патриарха!..»

Еще в большее смущение приходили православные оттого, что Петр называл себя «Христом Господним» (в смысле помазанника).

Люди с мистической настроенностью и притом проникнутые апокалипсическими образами (особенно раскольники) прямо указывали отмеченные Откровением черты антихриста в Петре… Иван Андреев, иконописец, «двадцать лет скитавшийся по разным городам и селам и деревням и в пустыне за Нижним в Керженце Бога ради, пришел к Москве, а сколь давно, не упомнить, и в доме ямщика Степана Леонтьева говорил таковы слова: государь-де наш принял звериный образ: носит собачьи кудри… и нарядил людей бесом, поделал немецкое платье и епанчи жидовские…». Так неясный образ апокалипсического зверя принимает реальное воплощение.

А вот и «печать антихриста»: «Первое, что переменили веру, другое — крест, третье — платье, четвертое — брадобритие, пятое — на челах подбривают, шестая — станут солдат печатать в руки…».

Да и чтимые книги прямо указывали в своих пророческих местах на Петра как антихриста, и только «обойденные им» не могли узнать ясного как Божий день «знамения». В книге Кирилла об антихристе, изданной, когда Петдэа I еще на свете не было, прямо говорится: «Во имя Симона Петра имеет быти гордый князь мира сего антихрист». — Чего же больше? Подобная же книга погубила старого конюха царя Федора Алексеевича, произнесшего «непристойный слова». Не собою он выдумал эти слова, а слышал в 1724 году от крестьянина, который читал книгу Ефрем, а в ней написано: «Нынешний государь не царь, а Антихрист и родился от нечистый девы и в скорых числах поставит стражей своих по градским воротам и велит у православных христиан усы и брады брити и наденет на всех немецкое платье». — А эта книга Ефрем от церкви ставлена. Еще рассказывали нищие, что в книгах Маргарете и Кириллове Евангелии написано то же: «А сам собою размышлял, что при прежних царях немецкого платья солдаты и никто не нашивали и бород не бривали, да и Бог немецкого платья и бород брить не повелел, да и в немецком безбородый человек не пригож».

Раз сливался Петр в некоторых частях своих с бредовым образом антихриста, то не трудно было разъяснить и «озверить» такие его дела, которые никак не подходили под Апокалипсис. Даже военные подвиги Петра делались уликою против него: «Да он же, де государь, неприятельские города берет боем, а иные лестью, и то де по писанию сбывается; и Царь-град он, государь, возьмет».

Один кавалер вступился за Петра и привел, по-видимому, несокрушимые аргументы в пользу того, что Петр не может быть антихристом: «Я знаю подлинно, — убеждал Левшутин раскольников, — что он, Государь, благочестивый, родился от благочестивого корня: от царя Алексея Михайловича, от царицы матери его Натальи Кирилловны; персоною в их нарышкинскую породу походит на Федора Кирилловича, и в церковь ходит, и святую литургию слушает, и по великим постам пост держит, и причащается, и в прошлых годах, как мать его, царица Наталья Кирилловна, немоществовала, из Новодевичья монастыря во дворец принесен был образ Пресвятыя Богородицы, и он, Государь, тому образу молился со слезами.