Наследники пепла - страница 9

Размышления, в которые погрузился было Вернер, прервал телефонный звонок. Ну вот, очередные изменения в программе на завтра. Что ж, ладно. Он раскрыл папку на нужной странице, двумя быстрыми росчерками переставил местами блоки в расписании и хмыкнул. Начальству сейчас не позавидуешь, русская и немецкая сторона пытаются в последний раз все обговорить, преду-смотреть и при этом соблюсти всяческую толерантность, политкорректность и вежливость так что Вернеру лучше уж побыть тут, «в полях», подождать еще какого-нибудь их решения, проверить по списку, все ли в порядке с навесами, палатками, туалетами, стульями и Бог знает чем еще, без чего не может обой-тись толпа людей. Живых.

С погодой происходило что-то невразумительное. Тучи неслись по небу, как пришпоренные, то давая проглянуть солнцу, то сбиваясь в кучу и сея мелким холодным дождем. Неподалеку от входа на кладбище солдаты бундесвера и российской армии вместе устанавливали огромные брезентовые палатки, и ве-тер сильно осложнял процесс. В другое время Вернер оценил бы это единение двух народов за общим делом, но сейчас были более насущные проблемы. Он почти прошел мимо, пытаясь глазами разыскать одного из коллег с принимаю-щей стороны, когда почувствовал легкое изменение в атмосфере. Небольшую дрожь, едва заметное оживление. Вернер замедлил шаг и осмотрелся в поисках причины.

Он распознал ее сразу. Причина была женского пола. Рядом с русским майо-ром стояла худенькая девушка и что-то быстро ему говорила. Рядом с ней пере-минался с ноги на ногу долговязый нескладный парень с фотокамерой в руках, переводивший взгляд с майора на девушку и обратно, словно ожидая сигнала к действию. Наконец, майор важно кивнул, ответил, девушка рассмеялась. Ког-да майор отошел, она бросила что-то фотографу, и тот обрадовано защелкал фотоаппаратом в сторону солдат и палатки. Уж он-то не мог пропустить сцену дружбы народов.

Вернер замешкался еще на секунду. Он видел, как порыв ветра швырнул в лицо девушки пряди ее кудрявых светлых волос, и она отвела их рукой, при-вычным машинальным движением. Девушка была симпатичная, а если судить по реакции работающих рядом солдат, то и просто красавица. За мгновение он оглядел ее всю, с ног до головы, заметив, что одета она очень практично и уместно, безо всяких женских ухищрений, в темные джинсы и черную облегаю-щую футболку. Только куртка еще бы не помешала вон как поеживается от хо-лода. Подошвы ее кед были запачканы красно-бурой грязью, которая была здесь повсюду, и Вернер с досадой осознал, что его ботинки тоже давно не идеальны. Когда девушка вытащила из сумки блокнот и стала делать записи, он заметил, что у нее красивые руки, и что она любит плетеные из ниток браслеты: их было целых три, обхватывающих тонкие запястья. А еще было кольцо на безымянном пальце правой руки. Уходя с коллегой все дальше от палаток, Вернер успел бросить беспокойный взгляд на руку фотографа, сопровождающего девушку, в поисках такого же кольца. И не обнаружил.

Лара еще раз похвалила себя за предусмотрительность: термос с кофе очень им пригодился. И тут же отчитала за недальновидность: не взяла куртку, а ведь знала, что синоптикам верить нельзя. Ладно, теперь уже не время сожалеть, надо работать.

Лара помнила, как все это начиналось два года назад. Когда в городе узнали, что в Лежачах собираются перезахоронить тридцать тысяч немцев, редакция областной газеты, где она работала, отправила ее брать интервью у местных жителей. По роду занятий Ларе часто приходилось общаться с незнакомыми людьми, пытаться вывести их на откровенность, слышать между слов. Но в тот раз даже никаких психологических приемов не понадобилось. Как только она заговаривала с кем-то из Лежачей о кладбище, на нее обрушивался шквал эмоций. Тут был и гнев, и горе, и враждебность, разбавленная валерьянкой, и проклятия в адрес страны, забывшей свое прошлое, и нынешнего поколения слабаков, готовых все простить и все забыть. Нина Савельевна, пожилая учительница, кутающаяся даже на майском солнце в пуховый платок, бормотала со слезами на глазах: