Наследство для ведьмы - страница 3

Поспешно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с замершим позади мужчиной. Стоит, чуть склонив голову к плечу, со сдержанным интересом разглядывая меня.

Примерно одного со мной роста, подтянутый и крепкий. Выглядит старше, кажется, ему лет двадцать семь, может, чуть больше.

Зеленые глаза смотрят с прищуром, ни тени улыбки на точно бескровных губах. Немного вьющиеся черные, словно вороново крыло, волосы падают на высокий лоб.

Бледен почти ненормально, точно сам из могилы вышел.

Одет странно, и я не понимаю, что меня смущает. Обыкновенная серая футболка и синие джинсы. Разглядываю его в ответ слишком долго, немилосердно затягивая возникшую паузу.

Не представляю, как не заметила его приближения. Вокруг — почти мертвенная тишина, лишь ветер играет в кронах деревьев.

Улыбаюсь собственным мыслям. Неужели я ожидала, что на кладбище должно быть иначе?

— Заблудилась, если честно, — опускаю бутыль, спешно завинчивая крышку. — Я не местная. Последний раз была здесь очень давно.

— Понимаю, — отвечает незнакомец ровным голосом, — может быть, я могу чем-нибудь помочь?

Очень странный. Смотрит оценивающе, открыто разглядывает — а глаза у него ярко-зеленые, неестественные, как два блестящих самоцвета. Притягивает и отталкивает одновременно.

Линзы, наверное.

— Не думаю, — пожимаю плечами, теряясь под не отпускающим меня взглядом. — Вряд ли вы знаете, где недавно хоронили мою бабушку.

Смущенно улыбаюсь, не встречая ответной улыбки.

И снова пауза. Хмурюсь, ощущая сковавшую меня неловкость.

— Забыла представиться, Αйно, — протягиваю раскрытую ладонь и замолкаю. Молчит и смотрит на меня, не давая руку. Медленно кивает, не называя своего имени.

Внутренне сжимаюсь, ощущая сухость во рту. Неужели он из тех, кто сторонится рукопожатий с женщинами?

Неловко и неприятно.

Опускаю руку, вытираю ладонь о джинсы, пальцы онемевшие, едва гнутся. Хватаюсь за ремень сумки и сразу чувствую себя лучше.

Схожусь с людьми, я, возможно, непросто, но правила приличия давно усвоила. А вот незнакомец, видимо, о них ничего не слышал.

— Возможно, я знаю, где хоронили вашу бабушку, — говорит мужчина, и взгляд его становится почти невыносимым. — На этом кладбище похороны редкость. Я провожу вас.

Напоминает мне эхо, бездушное и бессмысленно повторяющее чужие слова. Никак не могу избавиться от неприятного чувства, распускающегося внутри подобно колючему цветку.

Уйти бы от него, не оглядываясь.

Мужчина огибает меня, чуть не задев плечом, и молча идет по тропе. Изумленно оборачиваюсь, смотря ему в след. И тут же молнией пронзает понимание — он не надел обувь. Шагает босиком, ступая по поросшей мхом тропе.

Занимательно.

Мучаюсь сомнениями, но тут же ругаю себя — незнакомец явно не похож на маньяка, которому вздумалось убить меня посреди бела дня на городском кладбище.

Да, он странный и ненормально-бледный, будто солнца никогда не видел. И глаза у него слишком зеленые.

Во всем он какой — то… слишком.

Его пристальный взгляд и нежелание пожать руку неприятно удивили — но что хотеть от провинциала?

Не даю глупым и несуразным мыслям пустить корни.

Направляюсь за мужчиной, попутно запихивая початую бутыль с водой в сумку.

Тропа узкая, иду следом, разглядывая плечи и затылок незнакомца. Цепляюсь сумкой за покосившуюся ограду и тут же расстроенно шиплю — глубокая царапина рассекает коричневую ткань.

— Блин, — раздосадовано выдыхаю, рассматривая испорченную сумку. И царапина-то широкая, топорщится нитками.

— Пришли, — говорит мой провожатый, и я с удивлением вскидываю голову.

Пришли? Уже?

Действительно. Пришли.

Мужчина остановился. Лицо его кажется бесстрастным, глаза смотрят прямо, будто и не моргают.

Еще немного, и у меня от него мурашки по спине побегут.

Нахмуриваюсь, проследив за взглядом незнакомца.

Смутно знакомая низкая ограда — она ровная и покрашена в черный явно совсем недавно. Поднимаю глаза и вижу широкий могильный камень дедушки. А рядом — свежая насыпь черной земли.

В горле сухими ветвями оплетает, внутри как веревка натягивается. Выдыхаю, делаю шаг и подхожу ближе.

— Моя бабушка, — говорю зачем — то, — мы не виделись много лет. Так уж получилось.