Наследство для ведьмы - страница 5
Нервно посмеиваюсь, выпрямляясь. Испугалась дворового кота, ну не смешно ли?
Рассматриваю своего гостя, кружащего у ног. Обыкновенный беспородный кот, черный, без единого светлого пятнышка. Сероватый нос, треугольные уши и пронзительно-зеленые круглые глаза. Кот ловит мой взгляд и громко мяучит.
Голодный, сразу видно.
Интересно, чей он?
И тут же вспоминаю. Как искрой в темноте проносится перед глазами образ бабушкиного питомца. Οна, сколько себя помню, держала черного кота, который гулял по саду, таскал на порог дома мелких мышек-полевок, а вечером засыпал на подушке, кинутой на подоконнике.
Я относилась к нему настороженно, однажды получив болезненную царапину на щеке. Бабушка кота наругала, отшлепала свернутой газетой, но я предпочла больше не связываться с полудиким животным.
Конечно, тот кот, наверняка, давно умер. Неужели она завела еще одного?
Словно прочитав мои мысли, котяра вновь протяжно и почти жалобно мяукнул.
Замечательно. Лучше и не придумаешь. Нотариус не удосужился сообщить или не знал, что у бабушки остался бесхозным домашний любимец.
— Бедный, — жалостливо говорю и наклоняюсь, протягивая ладонь, чтобы погладить лоснящуюся спинку.
Кот тут же шипит и бьет меня лапой по руке.
Острая боль пронзает ладонь. Кот уворачивается, скользит между ног, задевая хвостом джинсы, и ныряет в траву, моментально исчезая с моих глаз.
— Обалдеть, — произношу растерянно, рассматривая кровоточащую царапину. Капельки крови собираются бусинками, поспешно слизываю их, ощущая медный привкус на языке.
Долбаный кот.
Ключ все-таки нашелся. Проржавевшая почти до дыр банка одним боком ушла в землю, но ключ по-прежнему был внутри.
На какой — то миг я подумала, что замок сломан, раз за разом проворачивая ключ, но наконец дверь открылась, проливая на меня темноту. Яркий дневной свет проник в темный дом, светлым пятном размазываясь на дощатом полу.
Перешагиваю порог, оказываясь в пахнущей затхлым прихожей. Впереди, чуть правее, вижу неясные в падающем солнечном свете силуэты, тянусь ладонью к выключателю на стене, щелкаю, но свет не загорается. Не сразу соображаю найти щиток и поднять автоматические выключатели. Распределительный щиток находится тут же, у самого входа, открываю крышку и поднимаю вверх главный рубильник.
Свет разливается в прихожей, рассеивая мрак.
Замираю, потому что становится трудно дышать. Ничто не изменилось с тех пор, как я была здесь последний раз почти десять лет назад.
Вешалка с несколькими старыми пальто и шляпами на верхней полке стоит справа по стене. Подставка для обуви притулилась слева; две пары сношенных женских туфель выглядывают сбитыми носами.
Ступаю по серой ковровой дорожке, проходя вглубь дома. Оглядываюсь, отмечая каждую деталь, каждый возникающей в моей памяти штрих, всплывающий пузырем воспоминания.
Прохожу на кухню, на которой так много времени проводила с бабушкой. Включаю свет, рассеянно бросаю на пыльный стол ключи от машины, рядом кладу найденный ключ от дома.
Окна закрыты ставнями, сквозь которые почти не проникают лучи солнца.
На газовой плите стоит закоптившаяся кастрюля. Медленно приближаюсь и осторожно снимаю крышку. Пусто.
Не знаю, на что я надеялась и что желала увидеть, но глупое разочарование горечью отдается.
Кругом — старая посуда, грубая деревянная мебель, которая когда — то казалась мне выше и массивнее. Вокруг царит чистота и какой-то нежилой порядок, если не считать сухого запаха пыли, повисшей в теплом воздухе.
Тяжело сажусь на отодвинутый от стола стул с высокой спинкой.
Вот я и прибыла.
Приехала к бабушке, опоздав на пару недель. Так и не застала ее живой. Злюсь на мать, которая не пожелала рассказать мне о ее смерти, злюсь на себя, так и не нашедшую время вернуться сюда, пока бабушка была ещё жива. Все извечные отговорки, за которыми пряталась банальная лень и нежелание распутывать клубок чужих взаимоотношений.
Кот выглядывает из-за распахнутой двери, медленно, по-кошачьи втекает на кухню, плавно переступая черными лапами. Смотрю на него с деланным равнодушием.
Брошенное и никому более не нужное животное, лишившееся хозяина.