Наследство Крэгхолда - страница 17

Но она была женщиной, и ее невозможно было обмануть. Любая настоящая женщина, рожденная таковой милостию Божьей, всегда чувствует это, если только она не мечтательная идиотка.

При всех своих хороших манерах и осознании собственного превосходства, Кэтрин Каулз здесь, в стенах Крэгхолд-Хаус, и сейчас во весь голос заявила свои права — конечно, немногословно, но достаточно ясно — на свои чувства к Гаю Вормсби, археологу: «Руки прочь! Он — мой!»

Возможно, мужчины этого не поняли, зато Энн Фэннер отлично поняла.

Уже когда Гай Вормсби подвел ее к столу в этой симпатичной столовой, какое-то новое ощущение холода поселилось в ее душе и разуме. Как будто призраков, лунной комнаты и кур, не несущих яиц, было недостаточно! Кэтрин Каулз теперь страшно ревновала к ней.

Да… в Крэгхолд-Хаус всегда что-то случалось… Все, что только можно себе представить или о чем можно просто подумать. Вплоть до предметов, скачущих по ночам.

Однако думать об этом больше не было времени, потому что уже загремели посудой, передавая тарелки. Питер Каулз о чем-то рассказывал, Гай Вормсби кивал ему и что-то тихо говорил в ответ, а Кэтрин Каулз взяла на себя роль внимательной и любезной хозяйки. Все это очень напоминало комедийные фильмы, в которых обычно играл кто-нибудь вроде Кэри Грант или Ирэн Данн, разыгрывавшие остроумные сценки, только на этот раз за столом как будто была Кэтрин Хепберн.

Кэтрин Каулз вполне смогла бы играть ее роли в кинофильмах: «Да, дорогой! Конечно, дорогой!»

Хотя, все это вовсе не было смешно. Совсем не смешно. Из-за оживших вновь мыслей о призраках и внезапном решении покинуть Крэгхолд-Хаус как можно скорее Энн Фэннер вдруг стало холодно. Очень холодно. Зима убивала Лето. Ее пробирала дрожь. Господи, ну что за мрачные мысли за завтраком!

С сознанием долга она решительно погрузила ложку в чашку с овсянкой и старалась держаться так, чтобы лицо не выдало ее мыслей и чувств. Ей было нелегко продолжать болтать и есть вместе со своими новыми знакомыми так, словно ничего не произошло. Просто ужасно.

Да и овсянка была горячей.

Горячее, чем она ощущала.

А ее собственная температура приближалась к нулю.

На крутых берегах озера Крэгхолд, расположенного всего в пятистах метрах от замка, Энн Фэннер открылся новый мир — мир тишины. Если пройти по извилистой грунтовой дороге за низкую каменную стену, то за высокими старыми кипарисами с искривленными голыми ветвями (ведь уже стоял октябрь) сразу же за юго-восточной частью владений замка начиналась и манила новая прекрасная земля. Новая и вместе с тем очень древняя, никем не тронутая за многие столетия. Здесь бесчисленные группы исполинских вязов и дубов, казалось, затмевали небо, пряча в своих кронах робкие лучи солнца; сама земля — затвердевшая и, по-видимому, даже окаменевшая — лежала в полной, как в соборе, тишине и блеске, словно бы подчеркивая ничтожность человечества. А вдали, в дымке наступающего дня, едва виднелись скалистые вершины Шанокинских гор, лежавших словно спящее чудовище на пасмурном свинцово-сером горизонте.

Здесь, вдали от готических арок и окоп замка, было недолго поверить в существование нечистой силы, таинственных ведьм и всякой подобной ерунды, которой привлекают в такие места туристов. Если бы Энн Фэннер когда-нибудь раньше видела это место, то сказала бы, что это — земля Всадника без головы с пещерами и нишами, скалистыми выступами, высокими и низкими холмами, и все это великолепие, словно молчаливые голые деревянные часовые, охраняли деревья. Само озеро — очень красивое, наполненное спокойной и неподвижной серо-зеленой водой, — оказалось таким, каким оно могло присниться или о котором рассказывалось в одной книге о дальних неизведанных краях Шотландии или Ирландии, а может быть, и Германии, где резвятся тролли и встречается полтергейст. Да, озеро Крэгхолд предстало именно таким, каким его описывали в рекламных проспектах, — нет, даже лучше. Оно казалось каким-то призрачным, нереальным и вместе с тем абсолютно живым, видимым глазу. Озеро было метров тридцать в ширину и девяносто в длину и словно бы образовывало зеленоватый налет из темной, тусклой жидкости между берегами. Северный и восточный берега были изрезанными и скалистыми. Грудами камней и неровными стволами срубленных деревьев были усыпаны южный и западный берега. В общем, это было совершенно необычное озеро — то ли от природы, то ли человек приложил к этому руку, — этого Энн Фэннер не могла понять. То, что оно находилось так близко к Крэгхолд-Хаус, делало все смутные и необъяснимые страхи прошедшей ночи, как никогда, реальными. Совершенно ясно, что если призраки умеют ходить, то самое подходящее для них пристанище должно было бы находиться где-то здесь, недалеко от озера Крэгхолд.