Наследство Мираль - страница 55

— Никогда даже близко не подходи к моему сыну, ясно?

В больших тёмных глазах его горел такой огонь, смотреть на который было невыносимо. Он словно предупреждал: если ослушаюсь, меня ждёт наказание.

— Тебе ясно, Мираль?

«Яснее некуда», — уже хотела ответить я, но лишь кивнула, опустив глаза в пол. Остальные тоже посторонились, пропуская Рихта с мальчиком к выходу. От обиды едва слёзы не выступили на глазах, в горле встал ком. И это благодарность за помощь? Ну и чёрт с ними, не моё это дело. Раз так требуют, буду держаться подальше. И чем дальше, тем лучше! Правильно Диана сказала: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

— Ох, Мираль… — моего плеча коснулась рука Мариуса. — Не думай о моём брате плохо.

— А ты откуда знаешь, о чём я думаю? — огрызнулась я нервно.

— За последние два дня я неплохо изучил язык твоего тела, — в голосе Мариуса звучали игривые нотки.

Я чуть не поперхнулась. На что он намекает? На эти два поцелуя?

Мельдияр, стоявший рядом, отвлечённо поигрывал цепочкой медальона. Наверняка сейчас подумал, что мы переспали! Плевать… я уже взрослая девочка.

«Никому не давай себя запугать, — неожиданно раздался в голове его голос, — они еще не знают твоих способностей».

Каких таких способностей?! О них и я не знаю! Меня так и подмывало обратиться к Мельдияру напрямую, но вместо этого я подняла голову и встретила внимательный взгляд Мариуса.

— Рихт прав, мне здесь не место, и пусть это не моё дело, но я всё равно хочу знать, что с Лейном? Почему он боится людей, убегает, прячется? Или это тайна за семью печатями?

В глазах блондина промелькнула печаль.

— Здесь нет никакого секрета. Ночьюрождённые могут захватывать разум людей. Один из наших воинов забыл надеть защитный амулет, его ошибка стоила Верине жизни. Обращённый расправился с ней на глазах сына. Лейн пытался защитить мать, но его отшвырнули с такой силой, что он потерял сознание. Хорошо хоть, слуга успел спрятать малыша в потайную нишу, а так бы и его не пощадили. С тех пор Лейн словно онемел и скрывается ото всех, не играет, не смеется, ни с кем не разговаривает, признает только отца.

Ком в горле рассосался, обида испарилась, но вместо неё теперь появилась тяжесть в груди.

— Господи, какая трагедия… Но теперь всё встало на свои места… — я закусила губу, — Мальчик до сих пор в шоке. И Рихт… его можно понять.

Приближение конюха прервало наш разговор. Молодой человек обратился к Мельдияру:

— Ваш легр в стойле, пятый слева.

Легр — вот как называют тут лошадь.

Седовласый маг протянул парню увесистый мешочек.

— Позаботься о нём как о моём старом друге. — Лицо юноши вытянулось, он непонимающе уставился на Мельдияра. — Да-да, это тебе.

— Ну что, идём завтракать? — Мариус хлопнул высокого мага по плечу и подмигнул мне. — Обещаю вкусную еду и никаких сюрпризов в виде запечённых мозгов.

В большом просторном холле было светло и совсем не мрачно. Куда ни кинь взгляд — камень цвета слоновой кости. Колонны, стены и потолок. Пол, однако, оказался деревянным, без мозаики. Таким он мне нравился намного больше. Впрочем, как и всё остальное. Даже запах: вместо мяты и благовоний пахло кожей, дымом и жареным мясом.

— Добро пожаловать в наш дом, — громко сказал Мариус и, как бы невзначай склонившись к моему уху, добавил: — Он может стать и твоим, если ты того пожелаешь.

Я почувствовала, что в его словах скрывается двойной смысл, но подумать об этом не успела, потому что к нам уже спешил дворецкий. Он переоделся из синего в лиловый кафтан с серебряным шитьём и выглядел довольно торжественно.

— Нея и ноэрр, прошу разделить с нами первую трапезу!

Я немного смутилась. В помятом дорожном костюме, растрёпанная — наверняка я выглядела как чучело.

— С удовольствием, но сначала хочу переодеться и…

Мариус не дал мне закончить:

— Успеется, чудо. Это древняя дарвальская традиция: войдя в дом, первым делом нужно ополоснуть рот вином и отведать жареного шуршана.

Видимо, на моём лице отразился испуг, потому что вмешался Мельдияр:

— Шуршан — это домашняя птица, питается зерном и несёт яйца. Ничего необыкновенного.

— Фу-ух, — я выдохнула с облегчением и улыбнулась, — тогда я только «за».