Наставник - страница 9

Я забрался по своей лестнице, сел на поручни, позволяя солнцу сушить мою броню. Мне нравилось смотреть, как Григорьев их отчитывает, а они стоят с опущенными головами, потому что знают, что виноваты.

Периодически они злобно зыркали на меня, но никто ничего не говорил. А что тут можно сказать? Уделал я их, и они это знают.

Мое созерцание публичной порки было прервано появлением одного из помощников капитана:

— Господин Кароль, вас к телефону.

Нормально! Я эволюционировал от грязного мутанта до господина Кароля за один день. Однозначно, это задание не так уж плохо!

Поддавшись мелкой радости, я чуть не проворонил самое важное: меня зовут к телефону! Конечно, я знал, что такое телефон, но еще ни разу не разговаривал по нему. Кому я мог понадобиться?

Я не стал спрашивать об этом человека, чтобы не рушить неуместным любопытством образ грозного господина Кароля. Черт побери, как же мне нравится это слово!

Он привел меня к довольно странному телефону — я таких раньше не видел — и покинул комнату. Я не очень знал, что нужно говорить, как вообще начинают подобные разговоры, но угадывать не пришлось, сквозь помехи прорвался знакомый, хоть и измененный расстоянием голос:

— Кароль? Дошел уже?

— Дошел, — признался я.

— А чего молчишь, как неродной?

— Потому что я и есть неродной. Непохожи мы на родственников!

Откровенно веселый голос Литы меня немало удивил. Чем она вообще там занимается?! Уезжала довольно подавленной…

— Слушай, у меня к тебе серьезный разговор.

— Я весь внимание.

Я на всякий случай проверил, нет ли поблизости особо любопытных людей, но подслушивать никто не решился. Видимо, о моей способности улавливать ауру обитатели корабля были наслышаны.

— Тут обнаружилось кое-что очень важное, поэтому… поэтому я задержусь. Меня не будет долго.

Перспектива остаться без Литы надолго меня не радовала. Я не боялся, еще чего не хватало, просто она была единственной, кому я мог доверять. К тому же, когда ее не было рядом дольше, чем обычно, я начинал скучать по ней — глупо, нелепо, совсем по-человечески.

— Как долго?

— Не знаю пока, может, неделю.

Твою же ж… Так, напомним ей об ответственности:

— А так можно?

— Нельзя, конечно, но я пошла на небольшую хитрость — позвонила мамаше нашей Викули. А она значительная фигура в Совете. Я сказала ей, что приболела и мне придется некоторое время побыть на суше. Зато ее дочурка сможет попробовать себя в роли настоящей смотрительницы. Ее эта новость так обрадовала, что она обещала уладить все формальности, связанные с моим непредвиденным больничным.

Ага, не сомневаюсь, что ее эта новость обрадовала, зато меня — нет! Меня не прельщала возможность попасть в рабство к сисястой малолетке.

— Виктория уже знает?

По моему голосу Лита поняла, что я далеко не в восторге. А чего она ожидала?

— Кароль, ну не сердись, солнце! Я ведь делаю это ради тебя!

Она что, только что назвала меня «солнцем»?! И при этом сюсюкает? Да что с ней вообще такое?

— У меня есть выбор?

— Вообще-то нет, но я-то тебя знаю. Даже если ты согласишься, начнешь потом кривляться, издеваться над девахой, а она побежит к маме жаловаться.

— И что я, по-твоему, должен делать? — я старался, чтобы мой голос был холоднее льда. — Ублажать ее по первому требованию?

— А тебе что, сложно?

Мне не хотелось с ней больше говорить. Конечно, в ее словах не было ничего преступного, и все же… я не думал, что Лита способна сказать такое. От этого открытия было тяжело на душе.

— Хорошо, я все сделаю. Не беспокойся. Я буду послушным животным.

Я не знал, как отключить этот их телефон, поэтому просто покинул комнату. Хотелось кого-нибудь убить.

Чтобы спасти от себя обитателей корабля, я сразу направился в свою комнату, но по пути меня перехватил Григорьев. Физиономия у него была чуть ли не траурная, картину портило только пятно розовой краски на щеке.

— Мы поняли намек. Теперь мы согласны на сотрудничество, ты показал нам, что пробелов в нашей технике хватает. Но мы не будем забывать кто ты.

Сказал это и ушел, будто одолжение мне сделал. Ему и в голову не пришло ни извиниться за этот проклятый гарпун, ни поблагодарить меня за спасение его жизни. Люди! Даже самые лучшие из них могут вогнать нож так глубоко в спину, что не успеешь и сообразить, что произошло.