Настоящая фантастика 2018 [антология] - страница 27

— Боже мой, боже, ты можешь летать! Что же ты молчала, дурочка моя, сокровище, солнышко…

Он чуть не уронил ее, и она схлопнула крылья, сама повалилась на спину и наконец засмеялась, а он упал сверху и все целовал, произнося из глубин подсознания, из забытого им детства странное слово, означающее самое прекрасное существо в мире:

— Фея. Ты моя фея.

Эту ночь они спали вместе. Было тесновато, но Грегу нравилось, а Айя, утомленная ласками, забылась мертвым сном.

Неожиданно в голове Грега всплыла карта с отмеченным красным крестом квадратом. Он понял, что пришло время получать следующее задание, и осторожно выбрался из гамака, пожалев, что не согласился лечь в гнезде.

Обозначенный квадрат нашелся в лесу, неподалеку от места, где Грег впервые встретил Айю. Под ничем не примечательным кустом стоял внушительных размеров контейнер. Грег вскрыл его и увидел маленькую коробочку, аэрозольный баллончик и разобранную электропилу. В коробочке лежали два лепестка носовых фильтров и красный шарик размером с горошину, и Грег с трудом вспомнил, для чего он нужен. Это был передатчик, коммутатор, используемый для связи на дальних расстояниях. Очень дальних. Примерно как до корабля, на котором полжизни назад Грег прилетел к планете КСТШТ-8. Он вздохнул и вставил шарик в ухо. Тот немедленно распустился, издав неприятно громкий щелчок, и прополз поглубже, устраиваясь. Сквозь помехи Грег услышал голос, раз за разом повторяющий:

— Грег, это Гермес. Как слышно? Прием. Грег, это Гермес, как слышно? Прием.

— Гермес, это Грег. Слышу вас хорошо. Прием, — отозвался Грег.

— Вас понял, — отозвался голос и перешел на неуставную речь. — Дружище, как ты там? Внедрился? Они тебе верят? Не боятся?

— Так точно, — ответил Грег машинально.

— Вот и отлично! — возликовал голос. — Теперь ты идешь обратно и, пока они спят, отпиливаешь голову той, что Н-49. Запомни, это важно! Нам нужна только Н-49.

— Но как я узнаю ее? — машинально спросил Грег и содрогнулся, до конца поняв сказанное.

Он должен отрезать голову одной из сестер, вот какое у него задание. Но он не может так поступить с ними!

— Я не могу, — сказал Грег, проклиная плотно угнездившийся в ухе коммутатор, который вынуть можно, разве что отрезав ухо. Да и то вряд ли.

— Что-о-о-о?! — взревел голос. — Ах ты сука гребаная! Под трибунал захотел? Да за такое расстрел на месте, без объяснений!

— Я не могу, — снова сказал Грег. — Так нельзя.

— Нельзя?! — взвился голос до визга. — Да ты знаешь, кто они? У этих баб руки в крови поглубже, чем у… чем у нас с тобой! Делай, сука!

— Я не могу! — крикнул Грег и попытался выковырять передатчик, отчего тот продвинулся глубже и теперь причинял нешуточную боль.

— Слушай, Грег, — произнес голос неожиданно спокойно. — Я не хотел ограничивать вариабельность, но выхода нет, понимаешь? Без обид, дружище. Исодос!

В голове Грега словно взорвалась световая граната. На короткий мучительный миг он ослеп и оглох, а когда зрение и слух вернулись, стоял, опустив руки, и ждал приказа. Ночная мошка залетела в его широко открытый глаз, но Грег не пошевелился. Ему было все равно.

— Сейчас. Фильтры вставить. Аэрозоль. Распылить. Номер на очках. Сзади. Возле замка. Голову Н-49. Доставить. Делай! — отрывисто рявкал голос в передатчике, и руки Грега споро собирали пилу, подсоединяли аккумулятор, плюс на красное, минус на черное, пробовали инструмент на ближайшем дереве. Он наблюдал за руками словно со стороны, ему было все равно.

Потом Грег шел между деревьями напрямик, не разбирая тропы, голые ноги его хлестала трава, а плечи в кровь царапали ветки, но ему было все равно. И только в самой глубине, на самом дне души, куда нет хода никому, потому что там лишь обрывки снов в клубящейся пустоте и толика волшебства, полыхало белым пламенем эхо мысли, просьбы, молитвы: «Не Айя. Не Айя. Прошу, пусть не Айя».

Девочка гордилась своим умением. Теперь она летала одна, и не в зале, а под самым настоящим небом. Сиделка поощряла ее увлечение, а больше отчитываться было некому. Девочка наконец освоила руки и теперь чувствовала себя самым сильным и счастливым существом на свете. Она даже испытывала нечто вроде благодарности к своим мучителям. За ветер, бьющий в лицо, радостное солнце, птиц, пролетающих мимо, мелкую морось облаков. Однажды девочка летала в грозу, танцевала со штормовым ветром и каталась в настоящем смерче, и это было прекраснее всего, что она знала раньше.