Настоящая любовь - страница 4

Грегори не верил своему счастью. Кристина сказала «Да!». Святая мадонна, неужели это не сон?

Прежде чем вставить в прорез замка пластиковую карточку, Грегори обнял Кристину и со страстной нежностью поцеловал ее в губы.

— Грег, милый, я не верю своему счастью, — шепнула она.

У Грегори от волнения спазм перехватил горло.

Издав какой-то сдавленный звук, он подхватил жену на руки и внес свою драгоценную ношу в их временное пристанище — дешевый номер в гостинице для автотуристов и водителей-дальнобойщиков, с уровнем комфорта трехзвездочного отеля. Но зато с отдельным входом и парковкой, где его железный конь «отдыхал» сейчас под навесом возле дверей.

Опустив Кристину на пол, покрытый ковролином оливкового цвета, Грегори подошел к окну, задернул такого же оттенка тяжелые шелковые шторы и обернулся.

Кристина стояла посреди комнаты, необыкновенно красивая в образовавшемся полумраке, и смотрела на него глазами полными восторга, восхищения и любви.

Милая, нежная!.. Он подошел к ней, поцеловал в плечо, с которого сползла бретелька сарафана.

— Греги, пожалуйста, посади Мердока в кресло, — сказала она.

— Да, дорогая.

— Пожалуйста, расстегни молнию на спине, — попросила она, когда он вернулся и обнял ее.

Он повиновался. И сарафан, скользнув вниз, на секунду задержался у нее на бедрах, а потом упал к ее ногам пышным облаком, через которое она переступила…

Милая, любимая, нежная!.. Он приник губами к ее груди в батистовом лифчике, вышитом английской гладью.

— Теперь расстегни лифчик, — сказала она вполголоса, задержав дыхание.

Спустя мгновение он был на седьмом небе от восторга и неведомого ему счастья.

— Мадонна, моя мадонна! — воскликнул Грегори, покрывая поцелуями ее божественную грудь.

— Какое блаженство! — сказала она. — Сними же наконец свою куртку…

Он бросил куртку на стул, прижал Кристину к себе и замер: желание накатило на него и уже не отпускало.

Как-то на уроке Джона Мердока всем классом обсуждали проблему воздержания, точнее — ранних половых связей, чреватых самыми непредсказуемыми последствиями, вплоть до бесплодия. И вот тогда Кристина ему сказала, что она девственница и что свою девственность преподнесет в качестве подарка лишь тому, кому суждено стать ее мужем.

С этой минуты Грегори начал ее боготворить. Ее присутствие, близость делали его слишком чувствительным, чтобы стать чувственным, а его жизнь вообще стала чередой дней, наполненных сомнениями и терзаниями.

А что, если она выберет своим суженым не его, а другого? Что тогда? И вот свершилось: она его жена. Святая мадонна, какое это счастье! Кристина его выбрала, его… Отныне они будут всегда вместе и никогда не расстанутся. Ни на минуту!

А ведь когда сегодня утром, во время школьного завтрака, он сказал ей: «Давай поженимся!», то подумал, что Кристина, как обычно, весело рассмеется и обратит все в шутку. А она неожиданно побледнела и тихо спросила: «Ты это серьезно?» Он, помнится, молча кивнул, заглянув ей в глаза. И тогда она ответила, что согласна. А он сразу испугался, вдруг она передумает? Нет, нельзя этого допустить! Нужно сделать все от него зависящее, чтобы у нее не осталось времени на раздумья. Вот и все! Но зато теперь у него в кармане брачное свидетельство, где сказано, что Кристина Клейн — его жена, а он, Грегори Примо, ее муж.

Правда, ее состоятельный папаша — окружной шериф, а его отец, обремененный многочисленным семейством, переехавшим в Штаты из Палермо шесть лет назад, всего лишь владелец лавчонки недорогой обуви. Ну и что из того, что он, Грегори Примо, пока не сильно богат, мягко говоря? Да он горы свернет, но сделает все, чтобы его жена ни в чем не знала отказа! Уж это точно.

— Грег, милый, я так счастлива! — прошептала Кристина, вернув его к действительности.

— Кристи, милая, моя дорогая, любимая… — произнес он срывающимся голосом.

Кристина слегка отстранилась, расстегнула ремень у него на брюках, вытянула подол рубашки, расстегнула одну пуговицу, другую…

Господи, что же это с ним?! Прочь все преграды! В одно мгновение Грегори освободился от всей своей одежды и остался в одних трусах.