Настоящая Опасность - страница 13

  Чем, по его мнению, я занимался большую часть своей карьеры? подумала Лиз. Но он явно думает, что свет исходит из глаз Дейва. Не то чтобы она была с этим не согласна. «Я работала с Дейвом раньше, — ответила она. 'Он хорош. Мне определенно понадобится его помощь, пока я не наберусь опыта.

  Биндинг посмотрел на часы с нескрываемым нетерпением. — Тогда почему бы тебе не залезть под стол, не устроиться в квартире, не поговорить с Дэйвом? Затем через день или два мы снова встретимся, и вы сможете поделиться со мной своими первыми впечатлениями».

  «И ты дашь мне знать, где они ошибаются», — подумала Лиз. Другая должность, другое место, другая одежда. Тот же Майкл Биндинг.

  6

  — Я ухожу, — крикнул Дермот О'Рейли, выходя из дома. Это было настолько, насколько он держал жену в курсе своего местонахождения, обычная секретность, которая возникла во время Смуты, когда было безопаснее не сообщать ей, что он задумал.

  Тем не менее у нее была хорошая идея, и когда в тот день в 1975 году раздался стук в дверь и пять человек из ККО увели его, она не очень удивилась. «Не унывайте», — сказала она во время своего первого визита в H-Blocks в «Лабиринте». «Думай об этом как об отдыхе от меня».

  «Каникулы» длились два года и были особенно тяжелыми для Кэт. Он знал, что жить с ним было грубым человеком, и он никогда не любил показывать эмоции, но он был по-своему предан своей жене и понимал, насколько она многострадальна. Тем более что после того, как его освободили, он прождал менее сорока восьми часов, прежде чем возобновить деятельность, из-за которой его и интернировали.

  Он был офицером по снабжению роты Б Белфастской бригады, оружие которого хранилось в полудюжине убежищ и тайников под полом амбаров и навесов. Теперь он с полуулыбкой вспоминал странную смесь огнестрельного оружия, на которое им приходилось полагаться в первые дни конфликта — до того, как полковник Каддафи из Ливии прислал им корабли, полные новейшего всего и наличных денег, чтобы идти с ними. Американцы ирландского происхождения тоже были постоянным источником дохода. Неужели все эти пьяницы в бостонских барах действительно верили, что, когда они бросают свои деньги в ведра для сбора денег, они достанутся вдовам и сиротам борьбы? Симус Пиггот должен был знать об этом все, поскольку босс Братства был из Бостона.

  Дермот не любил Пигготта. Он не доверял ему. Что делал американец, ведя борьбу? Что он надеялся получить от этого? Но Дермот присоединился к Братству, когда к нему обратились, потому что из всех отколовшихся групп это казалось самым обеспеченным ресурсами, самым профессиональным.

  Сначала он был главным офицером по целеуказанию. План состоял в том, чтобы убить полицейского из новой PSNI, чтобы показать им, что, хотя они и переименовали себя, для настоящих республиканцев, таких как он, они по-прежнему враги. Пиггот раздобыл список адресов, а Дермот провел несколько холодных и сырых дней в слежке, наблюдая, как полицейские и их семьи прибывают и уходят, планируя наилучший способ нападения.

  Откуда бы у Пигготта ни был этот список, и он, конечно же, не открывал его Дермоту, он, похоже, был старым. Некоторые из домов, которые наблюдал Дермот, не имели явной связи с полицией, поэтому он предположил, что они перешли из рук в руки. В других жители были среднего возраста или явно пенсионеры. Он догадался, что список поступил от RUC до того, как он был передан PSNI, и что его целью была не нынешняя передовая полиция. Когда он упомянул об этом Пигготту, похоже, ему было все равно. «Они все ублюдки, а ублюдки не уходят на пенсию в моей книге», — был его ответ.

  В наши дни Дермот был слишком стар, чтобы лежать в канавах, направляя свой бинокль на дома и гаражи, поэтому он был рад, когда Пиггот приобрел пару фургонов для наблюдения, в которых он мог сидеть в относительном тепле, припаркованный, с камерой, направленной через разрез в боку. Фургоны часто перекрашивали, поэтому их не замечали.

  Он прошел по объездной дороге и в Андерсонстаун. Впереди он увидел на углу бар Падди О'Брайена. Некоторое время он пытался подстричься, признавая новое богатство города, на короткое время даже предлагая меню гастропаба. Но открытая враждебность его заядлых клиентов обескуражила клиентов из среднего класса. В течение шести месяцев это место вернулось к тому, чем, по убеждению его завсегдатаев, оно должно было оставаться всегда — к мужскому салуну.