Настоящие люди - страница 14
— В последний раз много воинов собиралось на войну с Якуниным?
— Да… — старик задумался. — Столько людей я никогда не видел. Мы шли на врага с копьями и луками, а они били по нам из пушек и ружей. Конечно, многие испугались и убежали, но я остался, и самые сильные мужчины нашего рода…
— Ты ведь и до этого видел такое оружие? Когда путешествовал на запад?
Умка был одним из немногих луораветлан, которые держали у себя дома ружья. Элгар не знал, как старику достались эти ценные трофеи, но не раз видел их, держал в руках и даже стрелял из них. Порох, впрочем, достать на севере было невозможно, поэтому ружья лежали в тайнике с небольшим запасом пуль.
— Хочешь послушать про теплые края? — ухмыльнулся бывший странник. — Ну, слушай, хотя я тебе уже не раз рассказывал. Чем дальше на запад или на юг, тем короче зима, а весна и лето — теплее и дольше.
Умка помолчал. Тени плясали по его жесткому лицу.
— Деревья там выше и на них растут плоды, сочнее и вкуснее всего, что я когда-либо пробовал.
Элгар попытался представить себе лес, где ветви высоких деревьев скрывают небо и солнечный свет, будто полог огромной яранги. Земли, которые никогда не знали снега и льда, где вода в море теплее, чем кружка чая, и на берегу круглый год слышны китовые песни.
— Почему… — юноша запнулся. — Если все так прекрасно, как ты рассказываешь — почему мы живем здесь?..
— На юге люди умирают и убивают, так же, как мы. — Нахмурился старик. — Якунин — тот был из теплой, очень теплой страны. Все люди вышли из огня…
— Разве таньги не потомки собак, которых прогнали наши предки? — удивился Элгар.
Умка рассмеялся.
— Так рассказывают в сказках, а сказки сочиняют о том, чего боятся, чтобы победить страх. Нет, все люди — и мы, и таньги — все вышли из огня.
Он резко провел рукой над пляшущими языками пламени.
— Это так же верно, как то, что кэле — дети льда. Огонь породил людей, поэтому мы теплые и боимся холода. Холод породил кэле, поэтому они ледяные и боятся огня.
Рука старика, уже медленнее, проплыла над очагом. Его лицо исказилось, и Элгар понял, что Умка намеренно обжег свою ладонь. Он будто хотел показать, что чувствует, а значит живет…
— Но огонь тоже ранит нас, — выдохнул старик и прошептал. — Мы горим.
Умка вспомнил, какой казни подвергли труп Якунина, чтобы умертвить его неприкаянный дух. Его закрепили на жерди и вертели над огнем, пока от тела не осталась лишь груда черного пепла.
— Ты знаешь названия всех месяцев, — продолжил Умка. — Сейчас начинается месяц воды. В этом году название подходящее, но обычно в это же время вся вода еще стоит замерзшей. Следующий месяц и вовсе называется «месяц рождения листьев». Даже в самые теплые годы листья рождаются куда позже… Ты понимаешь почему так?
Элгар покачал головой. Он знал, что в словах старика кроется что-то важное, но суть долгого разговора ускользала от него. Любой ребенок знал, что в разных краях время течет по-разному. Чем дальше на север — тем короче становились дни и удлинялись ночи. Рассказывали, что на самой шапке мира и вовсе нет времен года, а есть только один длинный день и одна ночь. Там, где жили Элгар длинная ночь наступала всего на один зимний месяц, и в этом году уже миновала.
— Названия для разных лун придумали раньше, чем мы пришли на север. Когда-то мы тоже жили вдали от снегов. Мы, луораветлан, настоящие люди, — продолжил старик, — бежали от огня, который согревает юг. Потому что боялись сгореть. Вот так я думаю…
«Люди, дети огня, — подумал Элгар. — Кэле, дети льда. Только на вершине мира, они могут встретиться друг с другом».
Тем вечером они больше не говорили. На следующий день им предстояла долгая дорога, и мужчины рано легли спать.
***
Когда утром они выбрались из запорошенного снегом валкарана, небо расцвело зелеными сполохами. Для настоящего человека смотреть на небесные огни считалось дурным знаком. Луораветлан верили, что сияние — это громадный хищный червь, способный проглотить целиком стадо оленей.