Наступление - страница 16

Со стороны ограды послышался шум. Кто-то приближался к нему, с хрустом наступая на подорожник и полынь, низко сгибаясь под ветвями яблонь.

— Эй, сюда! — позвал Йордан.

К нему приблизился Марин. Сбросил с головы капюшон плащ-палатки и тревожно спросил:

— Что, все еще нет?

— Нет, измучился его ждать.

— А как же теперь?

— Что теперь?

— Времени не остается.

— Тебя никто не видел? — обдал его теплым дыханием Йордан.

— Вряд ли. Обманул-таки Кынду. Он только что пошел в корчму. А то весь вечер ходил по пятам. Говори, что будем делать?

— Не знаю, голова кругом идет.

— Гешо тебе сказал здесь его ждать?

— Здесь, а где же еще?! И куда запропастился этот человек, почему не идет?

— Давай начнем без него. Наши все готовы. Кутула, Пени и Луканче не спят.

— Кто на посту?

— Геца. Пока все в корчме, прикончим его и убежим.

— Куда? — беспомощно и отчаянно спросил Йордан. — Хотя бы сказали, в каком направлении идти, тогда б пошли.

— Все равно куда! Будет хоть какая-нибудь возможность их спасти. Слановский твердо сказал, что этой ночью их расстреляют.

— Будь что будет! — решительно взмахнул рукой Йордан. — Попытаемся…

Они подождали, пока пройдет ночной патруль, затем незаметно скользнули во двор школы. Перед входом остановились как вкопанные. Со стороны площади показалась группа Игнатова — пьяные гуляки возвращались из корчмы.

— Конец всему, опоздали, — беспомощно вздохнул Йордан и до боли стиснул в руке карабин.

После дождя на площади блестели небольшие лужицы. Щербатая луна высоко поднялась над вершиной.

Село спало неспокойным и тревожным сном под черным крылом волчьей ночи, в которой палачи чувствовали себя неограниченными властителями человеческих судеб. Только из окна караульного помещения цедился желтый свет и отражался в мутной луже на площади.

Полицейские агенты и Игнатов вошли во двор школы. Слановский немного отстал. Перед лестницей была большая лужа воды. Он попытался ее перескочить, но оступился, поскользнулся и чуть не упал в лужу. Перед входом остановился. Его сердце учащенно билось. Постоял минуты две, затем бессознательно пошел вслед за другими. Одиночество пугало его.

Все направились к подвалу. Постояли в коридоре. Кровь еще сильнее застучала у Слановского в висках. На цыпочках он пошел к канцелярии роты. До его слуха из подвала долетали отдельные слова, которые трудно было разобрать. Ясно выделялся лишь визгливый голос агента, который на ужине сидел рядом с Игнатовым:

— Где же твои люди, господин поручик?

— Одну минуту, сейчас будут! — Игнатов повысил голос: — Это ты, Наско?

— Так точно, господин поручик! — рявкнул Наско, спускаясь по лестнице.

— Иди сюда!

В тишине застучали его четкие шаги. Игнатов приказал:

— Возьми мой автомат и скажи Кочо, чтобы быстро шел сюда!

Слановский все это слышал. У него захватило дыхание, и только одна мысль, навязчивая и болезненная, не покидала его: «Ничего не сделали, пропала и последняя надежда. Их убьют». Он держался за ручку двери, но войти в канцелярию не решался. Послышались шаги. Кто-то шел из подвала в коридор. Он нажал на ручку, на цыпочках вошел в канцелярию и остановился. Шаги Игнатова приблизились. Скрипнула дверь. Игнатов остановился на пороге, широко расставив ноги; луч фонарика обежал комнату и упал на ноги Слановского.

— Ты почему прячешься? Пора бы уже пересилить себя.

Слановский не ответил. Отступил шага на два. Оперся о стол. Игнатов подошел к нему вплотную.

— Я не намерен повторять двадцать раз. Тебе приказано, и ты пойдешь с нами.

— А если я откажусь? — спросил Слановский дрожащим и каким-то чужим голосом.

— Тогда среди арестованных найдется место и для тебя. Ну! — Игнатов грубо схватил его за локоть. — Пересиль себя раз, потом будет легко.

Слановский вяло поплелся за ним. Он не отдавал себе отчета ни в одном поступке. Что-то железными тисками сдавливало ему грудь.

Над селом проплыло облако и окутало его легкой тенью. Немного отстав от Игнатова, Слановский приостановился. Игнатов обернулся и громко сказал:

— Слановский, иди быстрее!

Группа арестованных уже миновала площадь и заворачивала к каменному мосту.

Слановский едва шел. Они уже выходили из села. Игнатов его поджидал. Грозно спросил: