Научи меня плохому - страница 28

Наконец, вздохнула.

— Ну вот, — расстроился Андрей. — А ведь ты могла бы поставить рекорд, так надолго дыхание задержала. Я не знал, что люди так могут.

Катя глаза открыла и взглянула на него в упор. Андрей улыбаться перестал.

— Ух ты. С утра испортила мне настроение.

— Какая я молодец, — пробормотала она едва слышно, и села на постели, поспешив отвернуться от него. Бретельки на плечи вернула, умоляя себя не думать о том, что Жданов теперь её спину разглядывает. Специально помедлила, прежде чем встать. Плечи расправила, потом волосы в хвост собрала и за спину откинула. Посмотрела на часы.

— Сегодня суббота, можно не торопиться. И, вообще, провести весь день в постели. Молодожёны мы или нет.

— У меня дела, — сообщила она.

— Правда? Какие?

Катя всё-таки обернулась через плечо. Собиралась легко и чуть язвительно улыбнуться своему молодому супругу, даже начала:

— Очень важные… — но сбилась на полуслове, и совершенно не кстати вспыхнула. Взгляд невольно заскользил по его телу, широким плечам, груди и остановился только на крае одеяла, прикрывавшего низ его живота.

Жданов же разулыбался шире, отметив ее такой явный интерес. Так и лежал, подперев голову рукой, и поглядывал на свою молодую жену. Ему безумно нравилось и одновременно злило, щекоча нервы, всё происходящее. Катино смущение и чувство неловкости проливались бальзамом на его раненное самолюбие. И то, что она краснеет и теряется, при виде него, всё расставляло по своим местам. У Кати Пушкарёвой есть слабое место, это он, и как сыграть на этой её слабости, Жданов знал. Вот только из-за собственной злости и растерянности позабыл об этом и вовремя не сориентировался. И сейчас Катя, чего он от неё, собственно, и ждал, послушно замерла, глядя ему в глаза, но как только он протянул к ней руку, вскочила, не дав до себя дотронуться. Андрей тихо рассмеялся. Что ж, значит будем играть по её правилам. Но в его игру.

— И что же у тебя за дела такие важные?

Он вошёл в ванную, и Катя от злости едва ногами не затопала. Никак не думала, что Жданов за ней в ванную пойдёт, когда она душ принимает. Она дверь не заперла, решив, что он не осмелится, но просчиталась. И вот она в душевой кабине, голая, а он, как ни в чём не бывало, умылся, потом за бритву взялся. И обернулся, глядя на неё через запотевшее стекло. Что-либо рассмотреть вряд ли мог, но одно его присутствие жутко нервировало. Но необходимо было сохранить хоть крохи спокойствия и хладнокровия. Если он поймёт, что её трясёт, когда он так рядом и смотрит на неё, три месяца брака превратятся для неё в сущий кошмар. Поэтому заставила себя отлепиться от кафельной стены, взять шампунь и продолжить начатое. А ещё нужно сказать что-то Жданову в ответ, такое, чтобы у него хоть на некоторое время пропало желание к ней приставать.

— Я иду по магазинам, — сообщила Катя довольно громко.

— Интересно.

— Да. Я ведь теперь твоя жена, а твоей жене нужен новый гардероб. Совершенно новый. Так сказала твоя мама.

— Ты что, с ней идёшь? — насторожился Андрей.

— Нет. С ней мы обедаем в понедельник.

Андрей уставился на своё отражение в зеркале, поднёс к щеке жужжащую бритву, прижал сильнее, чем того требовалось, и невольно поморщился. Обдумывал ситуацию.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил он наконец.

Катя не ответила, Андрей обернулся и посмотрел на душевую кабину. Потёр гладкую щёку, выключил бритву, потом подошёл к пластиковой стенке. Аккуратно постучал.

— Хочешь, с тобой пойду? — повторил он.

Вода литься перестала, а через пару секунд Катя поинтересовалась:

— Зачем?

— Просто так. Как бы свадебное путешествие. По бутикам Москвы. А?

— Нет, спасибо.

— Так официально прозвучало.

— Андрей, тебе заняться нечем?

— Мне всегда есть чем заняться. Вопрос: достойны ли эти занятия женатого человека?

Снова пауза, потом сухое:

— Реши это сам. Ты выйдешь?

— Зачем?

— Мне выйти надо!

— Выходи. Я тебе даже полотенце подам.

Он видел её ладонь, прижавшуюся к мокрому стеклу, которая медленно сжалась в кулак.

— Андрей…

Он взял с вешалки большое полотенце и развернул его. Поддразнил её:

— Я тебя жду. — Она всё ещё медлила, и он продолжил, стараясь её то ли окончательно испугать, то ли наоборот успокоить: — Ты боишься меня чем-то удивить?