Научи меня плохому - страница 60

Поднялся, помедлил немного, ожидая вопроса, но Катя молчала, и тогда он сказал:

— Я в душ. А ты, будь добра, засыпай, пока меня нет.

Первой, кого встретили утром понедельника, была Кира. Оказались вместе в лифте, сухо поздоровались и неловко примолкли. Катя стояла рядом с мужем, держала его под руку, и чувствовала, насколько он напряжён. Вот только дело было совсем не в Воропаевой, Андрей второй день старался на жену лишний раз не смотреть, видимо, неудовлетворённость сказывалась. Даже поругались по этому поводу, правда, шёпотом, чтобы Ждановы не слышали, но уже Катя сообщила мужу, что его дурное настроение из-за затянувшегося воздержания, портит всем день. Андрей же в ответ фыркнул, и сказал, что попросит её повторить это слово: воздержание, а сам будет считать, сколько секунд потребуется, чтобы она краснеть начала. Ему вот даже интересно — больше трёх?

И сегодня утром обменялись уже привычным набором колкостей, уже мечтали о том моменте, когда приедут в «Зималетто», разойдутся по своим кабинетам, и тогда уже смогут перевести дух и отдохнуть друг от друга. А вот теперь ещё Кира, которая, не стесняясь, приглядывается к ним, стараясь разглядеть что-то запретное, и приходится снова притворяться и выглядеть счастливыми.

— Как выходные прошли?

Жданов на бывшую невесту посмотрел, подумал немного, после чего обстоятельно кивнул.

— Хорошо. На дачу ездили.

— Правда? Катя, и как вам дом?

— Замечательно.

— Да, я тоже его люблю. Мы с Андрюшей любили туда ездить. В начале наших отношений. Прятались там ото всех.

Катя уставилась на своё искажённое отражение в металлических дверях лифта, а Андрей одарил Воропаеву недовольным взглядом.

— Кира, — предостерегающе произнёс он.

Та вроде бы удивилась.

— Что? Я просто рассказываю.

— Не надо.

Она усмехнулась.

— Да боже ты мой. Хорошо, не буду. Все такие чувствительные, — в шутку посетовала Кира, а сама покосилась на молчавшую Пушкарёву.

Когда из лифта вышли, Катя руку с локтя Жданова тут же убрала. Улыбнулась Тропинкиной, и обернулась на мужа, когда тот потянул её к себе. Катя не ожидала, мечтала поскорее с ним расстаться, хотя бы на пару часов, да и ему этого хотелось, она была уверена, но он обнял, поцеловал у всех на глазах, а на ухо шепнул:

— Улыбнись, хотя бы.

Она улыбнулась, после чего поинтересовалась:

— Боишься испортить себе репутацию?

— С тобой это запросто, любимая.

— Конечно, мне пустых улыбок и откатанной ночной программы мало. Но зато теперь я знаю, как мало нужно Кире Юрьевне для счастья.

Они обменялись натянутыми улыбками, а затем Жданов тихо рыкнул:

— Иди уже. — И едва слышно, скорее для себя, проговорил Кате в спину: — Язва.

Малиновский подошёл сзади, по плечу его хлопнул, и Андрей слегка дёрнулся от неожиданности. А Ромка переспросил:

— Что ты сказал?

— Сказал, что у меня скоро язва будет. От такой жизни.

Малиновский рассмеялся, неизвестно чему обрадовавшись.

— Нам ведь уже мало проблем с «Зималетто», — говорил Андрей другу, по дороге к президентскому кабинету. — Мы теперь из-за секса ругаемся.

Рома невольно притормозил, понял, что Жданов этого не заметил, и, не разбирая дороги, несется вперёд, и поспешил его догнать. Поинтересовался:

— Я чего-то не знаю?

Андрей непонимающе глянул.

— Ты о чём?

Рома руками развел.

— О сексе.

Жданов сжал зубы, сильно, что даже желваки на скулах забегали. Но в итоге лишь отмахнулся безнадёжно и открыл дверь в свою приёмную.

Первый час Андрей вдали от жены реально отдыхал. Поначалу все ещё пылал от возмущения, затем начал успокаиваться, выпил кофе, просмотрел отчёт, и, наконец, понял, что может дышать, а не пыхтеть от злости. Ненадолго отвлёкся от работы, откинулся на кресле и обвёл взглядом кабинет, стол свой погладил. Но долго чувство благодушия не продлилось, после передышки вернулись мысли о жене, но теперь он думал о ней уже без лишних негативных эмоций, просто размышлял, почему он так остро на неё реагирует. Нет, конечно, понятно, спать с женщиной в одной постели уже достаточно долгое время и не иметь права к ней прикоснуться — это испытание, он ведь нормальный мужчина. Но ещё недели две назад физическое неудобство и неудовлетворённость сглаживали вечера, проведённые вне дома. Можно было сбросить раздражение, освободиться от ненужных в постели с нежеланной женой желаний, а вот в последнее время не помогало, никак. Только напивался, а удовольствия никакого, и, в итоге, дома бесконечные скандалы, и к «Зималетто» они не имели уже никакого отношения. Он хотел Катю, он без конца вспоминал, как и что у них было полгода назад, и спать рядом с ней не мог. Для того, чтобы уснуть, нужно было как следует разозлиться, с Катей поругаться, таким образом выпустить пар, и тогда уже он поворачивался к ней спиной, получив хоть какую-то разрядку, пусть эмоциональную, а не физическую, и засыпал. И его влечение к этой шантажистке и притворе совсем не радовало. Он ведь клялся себе, что если между ними и будет секс во время этого скоротечного брака, то с его стороны эти действия будут направлены лишь на моральное и психологическое разрушение противника. А вот теперь Андрей в своих силах и намерениях уверен не был, сомневался в собственной сдержанности и трезвости мышления. А это никуда не годилось. И получалось, что он злился на жену, та в ответ злилась на него, и всё чаще их обоюдные упрёки и обидные слова лежали в горизонтальной плоскости. Но Жданову нравилось, как Катя краснеет от смущения, но, в пылу ссоры, пытаясь его уязвить, бросается словами и выражениями, которые при обычных обстоятельствах никогда бы не произнесла. Это странно, но ему, вообще, нравилось ругаться с женой. Катя забывала, что нужно закрываться и таиться, и они со вкусом скандалили, но Андрей всё чаще ловил себя на мысли, что он предпочёл бы заканчивать их ссоры немного по-другому, а не просто расходясь по разным комнатам и хлопая дверями.