Научный атеизм. Введение - страница 37
Однако, наблюдения утверждают совершенно противоположное.
В живом мире, хотя и наблюдаются обычные экономические отношения (ты мне — я тебе): я разношу пыльцу, ты даешь нектар, я разношу семена, но часть их могу съесть, или все могу съесть (если есть твердая неперевариваемая часть), я занимаюсь утилизацией паразитов, но для меня они ценная пища; но гораздо более распространен чистый криминал. Грабеж (хищничество). Воровство (паразитизм). Причем воровство бывает, приводит к смерти, т. е. это, если искать аналогию, как бы воровство хлебных карточек во время голода.
Мошенничество. Растение, имеющее цветок, похожий на самку насекомого, привлекает самца, который «спаривается» с ним.
Т.е. экономика Господа построена в основном на криминале. Грабеже, воровстве, обмане.
Представим себе экономику, в которой, предприятия добывают себе ресурсы грабежом, воровством, обманом. При этом такое состояние дел там считается повседневным, а не исключением.
Представим себе экономику, в которой для одного предприятия, например, металл, необходимый ему, добывался за счет воровства проводов у поставщика электроэнергии, рельс у железнодорожной компании. Предприятия, производящие консервные банки, воровало бы ценные произведения искусства из какой-нибудь художественной мастерской. То, что для одной произведения искусства, то для другого лишь металл, исходный материал.
Такая экономика построена на примитивном эгоцентризме, где не возобладали государственные идеи.
Короче говоря, в природе мы наблюдаем эгоцентризм, а не аллоцентризм. Например, утверждали что, «некоторые деревья имеют колючки для того, что бы защитить гнёзда птиц, от четвероногих». Ничего подобного не обнаружено, мы наблюдаем эгоцентризм в самой вульгарной форме. Из чего следует, что живые формы развивались сами по себе, насколько могли «тянули одеяло на себя». В результате и получилась криминальная, эгоцентрическая экономика.
Если бы у биосферы был бы творец, мы скорей должны были ожидать хотя бы обычную экономику с небольшой деликтностью (небольшие правонарушения), аллоцентрическую.
И даже больше, экологический аргумент перерастает в этический.
Б. М. Медников
«Дарвинизм в 20 веке»
«Подумаем об этическом аспекте проблемы.
Не кажется ли мысль о Всеблагом Существе, делающего добро „и вашим и нашим“, создавшем мир, в котором благоденствие одного вида зиждется на страданиях и смерти другого, несуразной и отвратительной?»
Дарвин «… предположение что благожелательность Бога не безгранична, отталкивает наше сознание, ибо какой преимущество могли бы представлять страдания миллионов низших животных на протяжении почти бесконечного времени?
Это весьма древний довод против существования некой разумной Первопричины основанный на наличии в мире страданий, кажется мне очень сильным»
Заболоцкий:
Это не прекрасная, а омерзительная экономика! Во всяком случае, омерзительного в ней достаточно. Вайнберг: «Судя по этому историческому опыту, я предполагаю, что, хотя мы и будем восторгаться красотой окончательных законов природы, мы не обнаружим, что жизнь или разум имеют особый статус. Более того, мы не откроем никаких стандартов моральных ценностей. Таким образом, мы не найдем никаких указаний на существование какого-то Бога, заботящегося об этих вещах. Моральные принципы можно обнаружить где угодно, но только не в законах природы.
Должен признать, что иногда природа кажется более красивой, чем это строго необходимо. За окном моего домашнего кабинета растет большой куст, на который часто прилетают стайки птиц: голубые сойки, виреи с желтыми горлышками и самые редкие, но и самые красивые красные кардиналы. Хотя я достаточно хорошо понимаю, каким образом в результате соревнования самцов постепенно развилась эта яркая окраска перьев, все же возникает почти непреодолимое желание вообразить, что вся эта красота была когда-то создана нам на радость. Однако Бог птиц и деревьев должен быть также и Богом врожденных уродств и рака».