Научный баттл, или Битва престолов: как гуманитарии и математики не поделили мир - страница 7

На стороне противника решительно машут кулаками одни только исследователи, тогда как к нашим услугам сама история. Конечно, рассказы о профессорах с чудинкой всегда забавны, но образ безумного преподавателя литературы все же изрядно уже поистерся и не так смешит. А потому обратимся лучше к сюжету, которым занимались и сами уважаемые профессоры, то есть к личностям, ставшим предметом их исследования. Из них выйдет весьма незаурядная команда, которая должна бы озадачить противников в противоположном углу ринга.

Поскольку боксерский поединок не может быть незрелищным, выставим, пожалуй, Оскара Уайльда (1854–1900) для вступительного боя. Он был первым денди в истории и, хотя сегодня мы почитаем его за одну из литературных величин, в викторианской Англии он вызывал известное раздражение. Уайльд был знаменит и пользовался признанием, его опасались из-за характерного черного юмора и едких насмешек. К тому же он был весьма заметной, оригинальной личностью. В своем эссе «Философия наряда» (англ. The Philosophy of Dress) он пишет: «Мода – это всего лишь форма уродства, которая настолько невыносима, что нам приходится менять ее каждые полгода!» А потому он носил жакеты из замши, декадентские шубы, шляпы с полями всех возможных форм и размеров, гольфы и туфли с бантами а-ля Людовик XIV. А кроме того повязывал узорчатые шейные платки, имел при себе аристократическую трость, украшал одежды павлиньими перьями, испытывал уважение к накидкам и носил длинные, густые и темные, волосы.

Уайльд поддерживал активное в викторианской Англии движение за более практичную одежду для женщин и был против корсетов со шнуровкой. Для него половые различия в одежде не играли роли: он носил то, что хотел и как хотел. Что, конечно, не всем нравилось. Разумеется, и насчет интерьеров у него было свое мнение (как и насчет всего остального): «Эти ковры убивают меня – одному из нас двоих придется уйти». Предположительно, так и закатилась эпоха ковров.

Его произведения «Как важно быть серьезным» и «Портрет Дориана Грея» принесли ему литературное признание, но также и всколыхнули викторианскую общественность. Уайльд и в наши дни знаменит своими острыми декадентскими высказываниями: «Как досадно, что сегодня в нашем распоряжении так мало бессмысленной информации».

Хотя бы поэтому ему определенно понравилось бы в современном мире (в интернете охотно показывают, например, котов на стеклянных столах!). Отличительной особенностью Уайльда – так сказать, его фирменным ударом левой – были тонкие наблюдения, исполненные невесомого изящества, но при этом такие же чувствительные, как удар в спину (что иллюстрируют его афоризмы вроде этого: «Работа – это проклятье пьющих классов»). Кроме того, об этом литературном гении ходят и мрачные анекдоты. Согласно одному из них Уайльд целую ночь просидел подле примулы, поскольку она показалась ему больной.

Однако все прочие аспекты его жизни были куда менее забавны. Уайльд был женат на Констанции Ллойд, у них было двое детей. Но страсть в нем вызывали мужчины. Гомосексуальность Уайльда привела к скандалу, хотя его ориентация была известной тайной. Его отношения с молодым лордом Альфредом Дугласом угрожали писателю тюрьмой. Отец Дугласа, маркиз Куинсберри, которому категорически не нравилась эта связь, принял активное участие в ее разоблачении.

Уайльд поступил очень смело и одновременно очень рискованно: он обвинил маркиза в злонамеренной клевете и заявил, что не имеет к этому никакого отношения. Об этом он объявил в суде в 1895 году. Адвокат Куинсберри, Карсон, принудил нашего писателя к перекрестному допросу, в ходе которого Уайльду очень пригодилось его чувство юмора. Карсон цитировал из различных произведений Уайльда, в том числе из «Дориана Грея», чтобы доказать его гомосексуальные наклонности. Уайльд проиграл суд. Связь с лордом Дугласом была задокументирована, и так стала официально подтвержденной гомосексуальность писателя. Кроме того, процесс подорвал его финансовое положение. Все покровы были сорваны, и шестеренки пуританской судебной машины со скрипом начали приходить в движение.