Наука джунглей - страница 23

Дансай говорил, что на услышавших крик банши и его родственников обрушиваются напасти. Боясь, что меня могут посчитать виновником любого несчастья, которое выпадет семье, я ни словом не обмолвился о происшедшем. Любая опасность привлекает — это правило справедливо для всех, включая маленьких мальчиков, и, хотя в течение многих дней я избегал место, где услышал банши, все-таки настал день, когда я вновь пришел туда. Ветер дул так же, как и в тот вечер, и после того, как я простоял несколько минут у дерева, прислонившись к нему спиной, вновь послышался этот крик. С трудом поборов в себе желание убежать прочь, трепеща от страха, я остался стоять за деревом, и лишь после того, как крик повторился несколько раз, решился выглянуть и взглянуть на банши. Раз не произошло ничего страшного после того, как я услышал ее крик, то я подумал, что если она случайно и заметит меня, то, увидев всего лишь маленького мальчика, не станет убивать. Поэтому — а сердце мое было готово выскочить из груди — медленно и бесшумно, как тень, я стал красться вперед, пока не увидел банши Дансая.

Довольно давно, во время сильной бури, дерево-исполин было выворочено из земли, но не упало, а зацепилось за исполина поменьше, навсегда согнувшегося под его тяжестью. Когда налетал сильный ветер, он раскачивал оба дерева, в точке соприкосновения кора на обоих стволах давно истерлась и отполированная до блеска древесина при трении издавала те ужасающие звуки, которые так походили на крики. Но я только тогда поверил, что разгадал причину своих страхов, когда, положив ружье на землю, вскарабкался на склоненное дерево и, сидя там, убедился, что теперь жуткий скрежет раздается прямо из-под моих ног. С этого дня мое страстное желание докапываться до сути всего необычного, что я слышал или видел в джунглях, только закрепилось. Я признателен Дансаю за его историю про банши, ведь именно страх перед духом пробудил во мне желание разгадать эту тайну, ставшую началом целого собрания захватывающих, увлекательных, почти детективных историй, происходящих в джунглях.

Детективные истории, основанные на вымысле, обычно начинаются с описания каких-то ужасных преступлений или попыток совершить злодеяние, и заинтригованный читатель, забывший обо всем на свете во время чтения, переходит от одной захватывающей сцены к другой, пока наконец преступление не раскрыто, а преступник не наказан за свое злодеяние. В джунглях детективные истории никогда не начинаются подобным образом и не всегда заканчиваются наказанием преступника. Я выбрал наугад две из таких историй, из тех, что сохранились в библиотеке моей памяти.

Я расположился в бунгало лесного департамента в десяти милях от Каладхунги. Однажды, выйдя из него ранним утром, я надеялся подстрелить на обед кустарниковую курицу или павлина. Слева от дороги, по которой я шел, находился невысокий холм, поросший густым лесом, в котором водилась самая разнообразная дичь, а справа расстилались возделанные поля, отделенные от дороги узкой полосой кустарника. Когда крестьяне начинают поутру работать на полях, птицы, кормившиеся на посевах, взлетают и кружатся над дорогой, представляя собой прекрасную мишень. В то утро мне не сопутствовала удача, потому что птицы, перелетавшие через дорогу, были вне пределов досягаемости моего слабенького гладкоствольного ружья, и я дошел до конца полей, не сделав ни единого выстрела.

Отслеживая пролетающих птиц, я в то же время внимательно следил за дорогой, и в ста ярдах от того места, где еще была возможность подстрелить птицу, обратил внимание на следы крупного самца леопарда, спустившегося с холма слева от дороги. На протяжении нескольких ярдов леопард шел по левой стороне дороги, затем пересек ее и залег около куста. Отсюда он продвинулся вперед еще на двадцать ярдов и снова притаился в кустарнике. Поведение леопарда показывало, что его что-то заинтересовало, и это что-то, очевидно, находилось не на дороге, иначе он шел бы не по ней, а через кустарник. Подойдя к тому месту, где леопард первый раз лег, я присел, чтобы понять, что же такое было видно с того места, где лежал зверь. Там, где заканчивались поля с узкой ограничительной полосой кустарника, было открытое место, траву на котором хорошо пощипал крестьянский скот. Этот участок земли был отлично виден леопарду с его первого наблюдательного пункта, и затем я убедился, что и со второго было видно то же самое место. Теперь уже было очевидно: то, что его так заинтересовало, находилось на этом открытом участке.