Навлекая беду - страница 14

Непонятно. Или он кого-то нанял? Нет. Даже сидя в тюрьме, он на это не пошел бы. Кевин захотел бы сделать это сам.

Кого же убили у нее дома? Почему все подумали, что это ее тело? Голова раскалывалась. Газета жгла ладонь. Энн не хотела держать ее ни минутой дольше. Развернувшись, она выронила бутылку и столкнулась с очередным бегуном, мужчиной средних лет, который, казалось, был рад заключить ее в объятия.

— Извините, мисс, — сказал он, а потом нахмурился. Его очки держались на широкой красной ленте. — Вам плохо? Вы так дрожите…

— Я прекрасно себя чувствую, — ответила Энн, вырываясь. Она проковыляла к урне, прикрепленной к перилам цепью, и бросила газету в кучу пивных банок и пакетов из-под чипсов. У нее подогнулись колени, будто кто-то сделал ей подсечку.

Энн оперлась об урну. Пульс понесся вскачь. Жарило солнце. Смердел мусор. Гудели мухи. Ее затошнило. Она дернулась от урны прочь, но вдруг оказалось, что ей ничего не видно. Солнце совершенно обесцветило прохожих. Небо и облака закружились, сливаясь в одно пятно.

— Мисс? — произнес мужской голос. Сквозь белизну Энн едва различала идущего к ней мужчину. Потом она заметила, что бегут еще несколько. Первый мужчина что-то говорил. Второй стоял прямо перед ней, и от него пахло кофе. Он крепко взял Энн за руку и приподнял ее. Третий тянул Энн за другую руку, словно помогая встать. Оказывается, она упала. Их хватка смахивала на объятия наручников. Сердце трепетало от страха. Соображала Энн с трудом. Защиты никакой. Ни оружия, ни мобильника. Даже временного запретительного приказа[15] — и того не было.

Ее кровеносную систему затопил адреналин. Казалось, сердце вот-вот разорвется. Она боролась с мужчинами, пыталась вырваться, что-то кричала, сама себя не слыша. Те отступили в недоумении. Энн собралась, встала на ноги, стиснула зубы, удерживая во рту желчь, и уставилась на пляшущий горизонт. Она всматривалась в небо до тех пор, пока оно не успокоилось. Солнце затихло, облака перестали кружиться. Ей становилось лучше. Силуэты людей вокруг опять обрели четкость, к ней вернулся слух.

— Не вставайте, у вас приступ! Вы диабетик?

— Я вызову врача! У меня есть сотовый телефон!

— Милая, вы меня слышите?

— Мисс? Как вас зовут?

— Говорю же вам, у нее обезвоживание! Ей нужно попить, у меня есть бутылка с водой!

— Дайте-ка я вам помогу.

— Я позвоню в «скорую»!

«Кевин вернулся».

Страх прочистил Энн мозги. Прогнал тошноту и заставил мускулы ног дрожать. Напомнил телу о самом древнем из инстинктов. Она без единого слова со спринтерской скоростью рванула прочь. Неучтиво, конечно, но мужчины простят ей плохие манеры. Энн бежала, спасая свою жизнь.

Ее ступни с глухим стуком ударяли о настил. Мышцы бедер свело от неожиданного усилия. Стальные перила слились и казались одной серебряной полосой. Атлантика морщилась синей рябью. Энн дышала неровно, с громкими хрипами. Кроссовки едва касались гудящих досок.

Энн скатилась по лестнице на пустой пляж и понеслась к воде. Из-под ее пяток брызгал горячий песок. Легкие наполнил морской воздух. Отдающая рыбой прохлада остужала щеки. Ноги месили песок из всех сил. Она еще поднажала. Энн почти полетела. Двенадцатиминутный аллюр — и дело пошло быстрее, дышать стало легче, сердце сжалось. Тело действовало само по себе. Энн никогда не бегала так быстро, но страх придал ей сил.

Глаза ела соль. Ветер дул сильнее, шумел в ушах. Под кроссовками скрипели осколки ракушек. Энн достигла кромки, где песок был плотнее, и вбежала в воду. Вокруг ее икр плескалась морская пена. Кроссовки и носки пропитались водой. Она споткнулась о разбитую бутылку. Зазубренное зеленое стекло переливалось в солнечном свете. Теперь вперед, вдоль пляжа, туда, к горизонту…

Когда Энн добралась до снятого ею двухквартирного дощатого домика, солнце жарило вовсю. Она взлетела по обветренным ступеням на второй этаж. Грудь ходила ходуном, майка и шорты пропитались потом, словно Энн купалась в одежде. Она толкнула входную дверь. Кроссовки оставляли на выщербленных досках пола расплывчатые влажные следы. Колени облепил мелкий мокрый песок.