Найду тебя во тьме - страница 8
- Ирина Валерьевна, я так полагаю?
- Правильно полагаете, господин Бехтерев, - отмерла Зиганшина. - Мы можем пройти?
- Разумеется, - бывший фотограф шагнул в сторону, освобождая проход. Заведующая вошла в квартиру, поманив за собой студента. Степан проскользнул мимо хозяина апартаментов и остановился в большой тёмной прихожей. Пребывавшая здесь же Фишка снова рыкнула и степенно удалилась, поглядывая на гостей. Входная дверь снова лязгнула, отрезая внешний мир. Ирина Валерьевна хозяйским жестом включила в коридоре свет. На щелчок тут же отреагировал владелец квартиры:
- Вы думаете, поможет?
Степан вновь посмотрел на Бехтерева. Лицо Святослава показалось ему одухотворённым высокой идеей. Что мужчина и продемонстрировал, продолжив фразу:
- Во тьме невежества и прожектор не поможет. А вдруг лампочка перегорит?
- Ничего, - ответила Зиганшина, - мы попросим вас её поменять.
Странный разговор озадачил Степана. Заметив это, женщина спохватилась и сказала:
- Кстати, Святослав Львович! Позвольте представить вам вашего нового социального работника...
- Весьма кстати, - не дал ей договорить Бехтерев, - что решили нас познакомить, наконец. А то скользнула мышка в норку и притаилась. Да вы дышите, дышите! Не стесняйтесь.
Степан, к которому относились последние слова, понял, что действительно затаил дыхание. Он медленно выдохнул и сказал:
- Очень приятно, Святослав Львович. Я Степан Мороз.
Слегка прищуренные глаза бывшего фотографа распахнулись при звуках голоса студента. Бехтерев криво улыбнулся и спросил:
- Приятная неожиданность, надо сказать. Вам сколько лет, юноша?
- Ему девятнадцать, - вклинилась Зиганшина. - Пойдёмте в зал, и я вам всё расскажу. Вчера опустила, так сказать, некоторые подробности.
- Чёрт, - протянул Бехтерев. - И тут всё законно. Обидно...
Степан непонимающе глянул на заведующую, а та слегка развела руками. Хозяин квартиры прошёл мимо студента уверенной походкой. Лишь перед проходом в зал он на миг остановился, коснулся правой рукой стены и пропал из поля зрения Степана. Студент поспешно разулся и прошёл следом. Ирина Валерьевна вошла в огромный зал последней. Студент ошарашено замер на пороге. Их хрущёвка не шла ни в какое сравнения с этой роскошью. Светлый ламинат на полу, кожаные кресла, стеклянный журнальный столик, набор полок и этажерок ручной работы - всё кричало о достатке хозяина. Студент тихо выдохнул:
- Вот это да...
- Слышу, вам понравилась моя избушка, - раздался голос Бехтерева со стороны кухни. - Располагайтесь, молодой человек. Я сейчас.
Заведующая с видом хозяйки расположилась в одном из роскошных кресел и помахала Степану, призывая последовать её примеру. Свет из огромного панорамного окна заливал помещение белой солнечной теплотой. Степан пробежался взглядом по стенам зала и словно споткнулся. Первая же фотография довольно большого размера, расположившаяся почти напротив него, заставила парня покраснеть и отвести глаза. Чёрно-белое изображение обнажённого парня, снятого со спины на фоне туманного утреннего города, отпечаталось в сознании. Только сейчас студент по-настоящему понял, кого ему предстоит опекать. Он почувствовал некую раздвоенность. Никогда не одобрял однополых отношений. И то, что Бехтерев оказался геем, поначалу даже заставило задуматься о том, чтобы отказаться от такого подопечного. Но тут... Судя по всему, парень (не мужчина, решил про себя довольный студент, у которого это слово ассоциировалось с возрастом за сорок) очень не прост. Тем интереснее будет общаться. Степан посмотрел на вторую фотографию, а точнее - отпечатанный скрин с титульной обложки журнала. Под знакомым названием красовалась фотография девочки-балерины, отражённой в луже на асфальте.
Стёпа озадаченно поморгал и нахмурился. Это же работа Свата, главного фотографа в любимом журнале матери. Как раз, где-то два года назад, фотограф покинул редколлегию журнала по семейным обстоятельствам, о чём вскользь упомянула редактор во вступлении к какому-то номеру. В доме студента половина зала была увешана отрезанными обложками "глянца". В своё время отец даже с облегчением воспринял новость об уходе из журнала этого Свата. Мама действительно с той поры не купила больше ни одного номера. Степан услышал за спиной звяканье посуды, усмехнулся, разворачиваясь, и буквально выхватил из рук Святослава разнос с чашками чая. Бехтерев на миг замер. На его лице тут же проступили красные пятна. А Степан безапелляционно проворчал: