Назарка-атаман - страница 2

Пришел председатель домкома, глянул на «дом-коммуну» и остолбенел.

— У Назаркн на груди красный бант. С своей речью тут как тут.

— Дядя Сергей, перво-на-перво, получи с нас деньги. Я, как председатель-секретарь… Дядя Сергей чешет затылок.

— Председатель. Гм… Положим, вишь как двор вычистили. Забор тут надо забить.

— Ого мы устроим. Войди, товарищ председатель, к ним. Посмотри.

Вошел, подивился.

— Что же, вы здесь и спите? Ба… Плакаты и Ленина достали! Ну, вот что, ребятишки, так и быть, я вам стол дам. И помогу дверь устроить. По ночам, ведь, холодно, поди…

Осмотрел дядя Сергей еще раз дом-коммуну, покачал головой.

— Ну, Назарка, ты, я вижу, дельный парнишка… Будет тебе гонять собак по улице. Минька мой учится, надо и тебе. С осени обязательно буду хлопотать в завкоме, чтоб тебя на завод приняли в ученики… А то ты какой председатель, если грамоте не знаешь…

Назарка носом шмыгнул, значит рад.

— Конечно, перво-на-перво, это грамоте… А на завод, дядя Сергей, буду голосовать единогласно.

Коля — маленький мальчик. Ученик детского сада. Розовые щеки с прозрачной кожей. Одет тепло. Пальто с серым каракулевым воротником, в тапочке и в красивых бурках. Коли отец толстый. В тресте служит.

Колю буржуйским сынком называли, — отец барином раньше был.

Сегодня Коля бегом вбежал в пустую комнату.

Он с ног до головы в снегу. Торопливо снял ранец, положил на стол. Красными руками раскрыл ранец и вынул портрет. Улыбнулся, потом обтер рукавом и задумался.

Бережно держа картинку, он вдруг пододвинул стол к переднему углу. Встав на цыпочки. чуть-чуть дотянулся до иконы и поставил свою карточку.

Соскочил со стула, несколько попятился и стал любоваться своим делом.

— Что это ты здесь делаешь?

Коля вздрогнул. Вошла мама. Она пухлая, душистая. Всегда у нее на столике духи стояли.

Увидев маму, Коля улыбнулся и к ней.

— Мама, я…

— Ай, весь пол мокрый! Ты что-нибудь пролил? Не валерьянку ли?

— Да нет, мамочка!

Понюхала воздух, осмотрела кругом.

— А ты, наверное, опять пришел в снегу. Так и есть… Дуня, Дуня!.. — прислугу стала звать.

Мама принялась снимать с него пальто.

— Ах, какой ты, Николай, гадкий! Не стыдишься людей порядочных и бога не боишься. Зачем здесь стул стоит?.. Боже мой, кто это сделал?!

— Это, мама, Ленин.

— Что такое? К Николаю чудотворцу приставил безбожника? Господи!..

— Мама, мамочка, да, ведь, это Ильич!..

— Дуня, Дуня, скорей!..

— Мамочка, мамусенька, нам учительница говорила, что он великий человек… — кинулся к ней Коля.

— Кто тебе его дал?.. Где ты его взял? — волновалась мама.

— Купил. Елизавета Михайловна, учительница наша, рассказывала нам в школе про него. Витя и я увидели картинку, уговорились купить… Мамочка, у меня деньги были…

— Дура твоя учительница!.. И ты гадкий… Дуня, скорей…

Из кухни прибежала прислуга. Мама сердито показала на угол. Дуня, подобрав подол, полезла снимать портрет.

— Мамочка!.. — вскрикнул Коля. Слезы так и брызнули.

— Молчать!.. Больше в детский сад не пойдешь! Отцу скажу. А своего Ленина отнеси. Пусть они молятся на него.

Растерявшийся Коля взял Ленина, стал обтирать его мокрой от слез рукой.

— Ты еще плакать?.. В угол!..

Мама вышла. Дуня хотела пожалеть Колю, да побоялась. Молча вышла за мамой.

Злые глаза у Коли. Крепко прижал Ленина к груди.

— Все равно не отнесу! Нет! А учительница не дура! Дядя Ленин, я тебя люблю. Мама, ведь, не знает, а мы знаем, какой ты хороший…

Проглотив слезы, Коля посмотрел на божницу.

— У… у… лупоглазый!.. Подожди, вырасту…

И погрозил чудотворцу кулаком.

У вдовы Ефимовны вес дрова вышли. Печка не топлена целую неделю. Хоть плачь.

Мужа-то ее убили, когда с белыми воевал. И осталась она с детьми.

Пошла Ефимовна в Совет за помощью, дали ордер и наказали:

— Поезжай ты, Ефимовна, в монастырь, по этому ордеру получишь воз дров. У тебя, ведь, муж за народное дело погиб…

Убивается Ефимовна.

— Вот пришла жизнь-то! И что делать — не знаю. Самой ехать за дровами — сил нету, да и дом бросить нельзя. Сидим без дров, замерзнем, аль подохнем.

— Маманя, а мамань… А мы с Митькой съездим!.. — закричал Ванятка.

— Сиди уж! Народила я вас, вот и майся теперь с вами…