Названная женой - страница 39

Тот коротко кивнул.

— Но нет! — возмутилась Гвенн. — Послушайте, это же слова Проклятия, что произнесла земная, украденная нашим королем! Это наша легенда!

— Все эти «ваши легенды» — лишь отголоски того, что когда-то случалось у нас, в море. Уж не думаете ли вы, что древнее нас, ши-саа? Жизнь, оплодотворённая светом звёзд, зародилась в тёплой воде первого океана, покрывающего всю землю.

Гвенн открыла рот и закрыла, не став повторять историю Дома Волка: про любовь отца-мага и матери-волчицы. Наверняка дядька Скат расскажет свою историю, на несколько миллионов лет более раннюю. Или придумает! Хотя на выдумщика не похож. Да и ссориться с тем, кто воспитывал её мужа, не хотелось.

— Блатрист пощипывает ледяных фоморов, те лезут к нам, мы лезем к благим, — дядька Скат зажевал ещё одну гость чего-то мелкого и обернулся к царевичу: — Нис, я бы предложил вначале поучить ши-саа Гвенн на прирученном и смирном коньке. Например, на Сизом или Дымке, перед тем как сажать прекрасную царевну на Уголька.

— На Уголька? — у Гвенн перехватило дыхание.

— Нис не сказал? — вновь улыбнулся одной стороной рта дядька Скат. — А над стойлом ваше имя уже висит.

— Повода не было, — проворчал Нис. — Да и что за подарок? Всего лишь конёк. К тому же необученный. Не драгоценности и не жемчуг.

— Спасибо, Нис! Он великолепен! — восхитилась Гвенн. — Только теперь мне надо научиться сидеть на нём.

— Плавать на нём, — поправил дядька Скат. — А ещё ходить.

— Ходить на коньке?

— Не ездить же.

Гвенн изумилась, но быстро нашлась:

— Кому как не руководителю церемоний знать правильное употребление слов. Благодарствую, Малгоф-вохэйр, — произнесла она, почти не запнувшись.

— Это всего лишь имя, — небрежно бросил дядька Скат и обернулся к Нису. — Если прекрасной царевне так нравится ездить, свози её в бухту Глант Ойр. Покатай на майнтлине. Течения ныне спокойны, а днём все чудовища спят. Моё разрешение, — коротко кивнул, прихватил оставшуюся сушеную рыбку с тарелки на столе и удалился.

Царевич выглядел хмурым и недовольным. И Гвенн его понимала: в одно утро получить две выволочки!

— Нис, у меня тоже было много воспитателей! А дядька Скат, хоть и выглядит суровым, всерьёз волнуется за тебя! Мне бы уже досталось, и хорошо, если розгами, а не калёным железом. Хотя словом иногда больнее, — сочувственно вздохнула Гвенн и погладила руку царевича.

— Хорошо если дядька следом не увяжется, — Нис изогнул бровь. — Так бы и не выпускал меня из столицы!.. Ты правда желаешь полетать на огромном скате?

— Что? Я?! А можно?

— Только если возьмёте с собой еду, — процокал повар-краб по перламутровому полу, обошёл по дуге даже место, где сидел Скат, протянул мешок Нису. — Царевич, ар-р-ры, совершенно забывает поесть! И как такой здоровущий вымахал?

— Гвенни, — принимая мешок, произнёс Нис, — можно вернуться в покои, погреться в айстром, расчесаться, переодеться…

— А можно поплыть прямо сейчас! — вырвалось у царевны.

— Царевич, ар-р-р-р, подобрал себе пару ещё более безумную, чем он сам! — Силлайр зацокал пятью ногами и воздел над головой две клешни.

Место, куда их перенес водоворот Ниса, виделось ясно. Не сливалось в сине-зелёную муть, как в Благих землях. Всё, связанное с водой, а значит, с фоморами, считалось опасным, и Гвенн боролась со страхом, как могла, из чистого упрямства вновь и вновь засовывая голову в ледяную даже летом Айсэ Горм. Но великой реке не было дела до маленькой волчицы. Беря своё начало в ледниках Вороновых гор, главная река Светлого мира змеилась по землям Дома Волка и, набирая скорость, уходила далеко на юг, вливаясь в то самое море, где сейчас находилась царевна. Мысль об этом странным образом приблизила Гвенн к дому. Правда, Скат утверждает, что первые боги не ходили, а плавали, так как зародились в великом океане и вышли на землю из пены морской.

Нис надавил на плечо Гвенн, и она приникла к шершавому валуну, не зная, чего ожидать. Морская вода, на глубине наливавшаяся тёмным сапфиром, здесь, на мелководье, была прозрачной и чистой, как хрусталь. Волнения не было, легкая рябь отражалась на белейшем песке переливами радужного света. Лишь слабая голубизна указывала царевне: она не на суше. И если в Океании ходилось совсем как в Чёрном замке, то за пределами столицы, оттолкнувшись от дна, можно было спокойно парить, лишь немного помогая себе руками. Это ощущение полета очень понравилось Гвенн.