Не буди Лихо - страница 9

– Да у меня бабушка моложе, чем этот вагон! – воскликнула она. – Ненавижу поезда! А когда ни черта не работает – ненавижу еще сильнее! Я ведь хотела улететь самолетом, да только ни хрена не получилось. Оставили пару рейсов в неделю. Само собой, они битком набиты!

– Все билеты были распроданы, я тоже смотрела, – согласилась Катя. – Здесь, конечно, ремонт не помешает. Хотя бы по мелочам.

– Плацкарт никто ремонтировать не будет. Люди ездят? Значит, всех все устраивает. Про этот вагон наверху вспомнят, только если он развалится на ходу. И то – не факт.

Из соседнего отделения к ним приближался мужчина в форме проводника. Его испещренное морщинами лицо было похоже на лимон, потерявший форму от старости. Правый глаз был облеплен веком, из-под которого временами виднелось темно-бурое нутро. Хотя второй глаз казался здоровым, зрачок был белесого, почти белого цвета. Густая борода с проседью лишь частично скрывала обезображенный внешний вид.

Проводник обратился к Кате, но она пропустила его низкий голос между ушей, не в силах отвести взгляд в сторону. Белый зрачок подпрыгнул и замер, уставившись на нее.

Мурашки побежали по позвоночнику вниз, от самой шеи. Краем глаза Катя заметила, что Аделина медленно отодвигается ближе к окну. Младенец за углом продолжал вопить, несмотря на увещевания мамы.

– Извините? – спросила Катя, выйдя из ступора.

– Предъявите ваши билеты, пожалуйста, – он не моргнул за все время диалога.

Ни разу.

– Ах да, конечно. Держите.

– Екатерина Романова? – уточнил проводник, изучив билет.

Она кивнула. Проводник невозмутимо сорвал верхнюю половину билета, вторую протянул назад. Катя попыталась взять документ, но у нее не получилось. Проводник крепко сжимал его, не отрывая взгляда от девушки. Зрачок, словно камера видеонаблюдения, фиксировал ее облик, жесты. Ее реакцию.

Катя с силой дернула билет. На это раз у нее получилось. Белый зрачок повернулся в сторону, потеряв к ней интерес.

– Вас это тоже касается, – проводник обратился к Аделине.

– А повежливее нельзя? – возмутилась она.

Проводник сделал шаг навстречу. Аделина, как можно быстрее, сунула в руку смятый билет, и отодвинулась еще дальше. Она даже не пыталась скрывать неприязнь. Процедура повторилась, за исключением того, что проводник не стал удерживать документ. Без эмоций, без каких-либо слов он медленно направился в следующее отделение.

– Охренеть можно! – прошептала Аделина, когда проводник скрылся из виду.

– Жуткий, – согласилась Катя. – Я даже не сразу поняла, что он хочет.

Из следующего отделения вновь послышался голос проводника, требующего предъявить билеты. Девушки потихоньку стали приходить в себя.

– Таким, нахрен, надо запретить работать в обслуге, – заявила Аделина.

– Где же ему работать?

– А пусть хоть улицы метет! Там на него смотреть не никто будет.

– Мне его даже немного жаль, – призналась Катя. – Разве он виноват, что у него такое лицо? Представь, как ему тяжело в жизни. Как заводить семью, друзей?

– Не виноват, подруга, как же! – воскликнула Аделина. – Знаешь, что такое карма? Ты, типа, в этой жизни расплачиваешься за то, что сделала в прошлой. Вела себя плохо? Получай вот такое лицо! Я верю в карму. Был у меня знакомый, который…

Ее телефон ожил, разлился клубной музыкой по вагону. Начало песни показалось Кате знакомым – что-то из репертуара популярных певцов, вроде Сергея Лазарева, но спустя мгновение Аделина нажала на кнопку ответа, и мелодия сменилась ее голосом:

– Котик, приве-е-ет! Я соскучилась, – после реплики собеседника, девушка продолжила щебетать. – Конечно, скоро приеду. Встретишь? Мой отпустил меня на пару недель…

Аделина болтала и ее голос был единственным громким источником звука в вагоне. Младенец в соседнем отделении перестал плакать. Лампы вновь исправно светили, как и в начале поездки. За окном проносились деревья, редкие дома, дороги.

Катя решила, что теперь пришла пора ложиться спать. Всего одна ночь и поезд окажется в Москве. Она достала из кармана белый пластиковый контейнер с надписью «Барбаслип». Откинула крышку, высыпала пару таблеток. Без этих крошек она бы вертелась на полке всю ночь.