Не чужие - страница 17
Захватить скобу одной рукой.
Подтянуться.
Раскачиваясь, поместить ступни на следующую скобу.
Сделать упор.
Подождать, пока пройдет приступ боли.
Захватить новую скобу.
Подтянуться.
Ступни горели, будто я стоял по колено в расплавленном олове, спицы, так сильно донимающие еще несколько минут назад, уже почти не ощущались, и это почему-то пугало. Тело снова теряло чувствительность — на этот раз безо всяких препаратов, по собственной инициативе. В голове на максимальной скорости работал кузнечный молот — частые, гулкие удары, от которых хотелось держаться подальше. Что-то было в них такое, что заставляло думать о работающем на последних каплях бензина двигателе, когда все цилиндры еще горячи, и поршни исправно вращают коленвал, но бак уже показывает дно, и двигатель, зачихав черным дымом, вот-вот замолкнет. Сердце билось отчаянными быстрыми толчками, на износ, но и его ресурс был не бесконечен.
Захватить правой рукой. Подтянуться. Десятая скоба, половина пути. Эхо от молота в висках складывалось в музыку.
— …Ты какую музыку больше любишь? — я не то чтобы не имел раньше дела с девушками, семнадцать лет — в этом смысле очень неоднозначный возраст, но о чем нужно говорить с ними в кафе, соображал не слишком хорошо. В животе продолжал медленно вращаться теплый ком, мысли со стеклянным звоном бились об упрямый череп — и среди них не было ни одной удачной.
Алиска помотала ладонью около уха.
— Ну… что-нибудь веселое, не напрягающее, типа вот этого, — она показала большим пальцем за спину, где продолжал радовать своими хитами безымянный певец диско. Алиса подвигала головой в такт ритму, чтобы показать степень своей удовлетворенности. Я уставился в окно, там как раз проехал грузовик с солдатами, на заднем плане виднелись красивые пушистые плюмажи дыма из заводских труб — его запах чувствовался даже тут, системы фильтрации на заводах давно отключили. Нет времени на здоровье, когда родина в опасности.
Быть может, это и есть мой звездный час?
— А что если в какой-нибудь выходной, если нас отпустят, выберемся в город? — я напряг оставшиеся извилины своего сбивчивого, паникующего мозга. — Танцев не обещаю, но можно будет просто посидеть, послушать музыку, вроде бы в «Интуристе» есть приличное кафе, можно туда…
Алиса наклонилась вперед, наши головы почти соприкасались. От ее дыхания у меня сразу запотели глаза и окна в кафе, она пахла ванилью, молоком и сладким сиропом. И еще, совсем капельку, каким-то легким алкоголем, вроде наливки. Но я в этом совсем ничего не понимал.
— Саш… ты правда думаешь, что это все серьезно?
— В каком смысле? — я ничего не думал, но знал точно, и сейчас бросал все войска в решающую отчаянную атаку. — Просто хочу пригласить…
Алиса хихикнула с каким-то восторженным, нездоровым весельем. Ее лицо было так близко, что глаз искажал перспективу, превращая изящный овал в ухмыляющуюся инопланетную маску.
— Ты в самом деле думаешь, что мы… что мы с тобой теперь типа пара? Можем ходить по кафешкам, слушать музычку, кушать мороженки? Нет, правда, не шутишь? Сашок… без обид, конечно, но где ты — и где я? На хрена, извини мой немецкий, ты мне сплющился, а, товарищ инвалид? Неужто думаешь, что я не найду кого получше?
В голове со свистом неслись упругие струи ледяного ветра. Они обладали почти алмазной твердостью и полосовали в безвольные жгуты съежившиеся чувства, надежды и намерения. Вот так. Ведь я… но она же… я был уверен…
Алиса щелкнула и повалила ногтем пустой бумажный стаканчик.
— Ладно, парниша, не бери в голову. Сложно тебе будет дальше, после того, как я тебя отшила — но тут уж ничем не могу помочь, придется как-то справляться. Чувства — дело такое: сегодня есть, а завтра нет. Так что вот завтра и увидимся, кавалер — может, уже и полегче будет. А нет, так и нет. — Она выскользнула из-за столика, в секунду обернулась в свою курточку, фальшиво насвистывая «Кавалергарда век недолог…» и выскользнула за дверь.
Музыкальный автомат поперхнулся очередным электронным куплетом и сменил пластинку. Полилась размеренная, ухмыляющаяся гитарная рифма — где же ты, сволочь, раньше-то была?