Не для печати! - страница 20
— Насколько я помню, раньше ты охотно заключала всякого рода сделки.
Впервые с тех пор, как Майк переступил порог, Лиз засмеялась ему в лицо.
— Попытка не пытка, Майк, но проблема в том, что ты уже не можешь предложить мне то, что мне нужно.
И прежде чем он сообразил, что ответить, она захлопнула входную дверь у него перед носом. Несколько секунд он стоял на ступеньках, а потом пошел к машине. Она наблюдала за ним в глазок на верхней панели двери. Через глазок Майк казался уродцем из кривого зеркала, а когда дошел до тротуара, то и вовсе перевернулся вверх ногами. Как ни странно, ему это шло.
Теперь, когда опасность миновала (Майк всегда ненавидел кошек), Уинстон выпрыгнул из-под вешалки в прихожей и продефилировал по коридору, тихо фыркая, чтобы продемонстрировать свое недовольство. Лиз улыбнулась и задвинула мысли о Майке подальше. Куда приятнее думать о хорошем: например, о том, что в «Санди Ньюс» согласились напечатать интервью с Джеком Сандфи.
Нужно позвонить Клер и все ей рассказать до ухода на работу. Лиз остановилась на полпути и снова засмеялась. В голове промелькнула забавная мысль: жаль, что нельзя позвонить Джеку Сандфи и сообщить радостную новость и ему тоже!
— Открывай дверь. Смотри, что я принесла. Татара… Звучат фанфары… — Клер коленом постучала в дверь черного хода. Повозившись с замком, Лиз открыла дверь, и Клер, пританцовывая, вошла на кухню. В руках у нее были свежевыстиранные простыни и огромная пачка газет, финансовых приложений, цветных журналов и телепрограмм. Среди них и несколько свеженьких экземпляров «Санди Ньюс».
— Ого! Вот что значит «зайти за газетами»!
Стояло воскресное утро, было половина десятого. Солнечный свет заливал кухонный пол, как пролившийся сироп. Уинстон спал на подоконнике, на плите Лиз булькал ароматный кофе.
— Надеюсь, интервью напечатали. Ты скупила все газеты, что там были? — спросила Лиз, отодвинув стул, чтобы Клер смогла беспрепятственно пройти к столу.
Клер притворилась обиженной.
— Много хочешь. Купила одну тебе, одну себе, по одной твоим родителям, по одной для мальчиков, одну Майку…
Клер подняла глаза и увидела, что Лиз нахмурилась.
— О'кей, о'кей, Майк обойдется. Но всем хватит, не беспокойся. Это же особый случай. Твое возвращение в мир чернил и типографской краски. Вот, взгляни-ка. Вряд ли тебе понравится, когда ты увидишь, что они сделали со статьей.
Клер бросила пачку газет рядом с праздничным бисквитным тортом со свежими сливками, который Лиз поставила размораживаться, и вытащила журнал из-под стопки.
— Так-так, заголовок вынесен на обложку! В рубрике рецензий, на странице 10. Твоя статья стала сенсацией, детка. — Клер протянула Лиз журнал. — Ну как? Довольна или нет?
Лиз несколько секунд смотрела на обложку, испытывая странное смешанное чувство легкости и напряжения.
— О господи, — пробормотала она. — Ты только посмотри.
На первой странице был стильный и мрачноватый снимок молодого Джека Сандфи в полуоборот. Он зажигал сигарету, закрыв пламя ладонью от ветра, который взъерошил его битловскую стрижку, и пытался затянуться.
Было трудно поверить, что это тот же человек, которого она видела. Время пощадило Джека Сандфи, смягчив и изменив его черты, уничтожив злобное и бунтарское выражение лица. Годы сделали его более мягким и доброжелательным.
«Спустя десять лет затворничества Джек Сандфи, "enfant terrible" мира скульптуры, дает эксклюзивное интервью "Санди Ньюс"», — гласил заголовок наверху страницы.
У Лиз закружилась голова; она не переставала глупо улыбаться.
— Ого, ты только посмотри, — шепотом повторила она.
— Сенсация, я же тебе говорю, — с одобрением произнесла Клер, шурша страницами журнала. — Ага, вот, нашла, — она загнула страницу и стала читать вслух: «Популярный образ Джека Сандфи — гедониста, любителя красивой жизни, кутилы и бабника, "enfant terrible" мира искусства, рассыпается как части головоломки в откровенном эксклюзивном интервью Лиз Чэпмен, где художник рассказывает о своей работе, потаенных страхах и мечте найти любящую женщину и остепениться раз и навсегда…»
Лиз заулыбалась еще шире.