Не дожидаясь полуночи - страница 14

— Ло-ви, ло-ви!

К тому же, если на твоих глазах повязка, как докажешь, что чужая нога не задела тебя лишь случайно? Они вовсе не хотят сделать ей больно. Это такая игра.

— Ло-ви!

Приложив ладошки к голове, чтобы не получить удара сверху, она медленно продвигалась вперед. Локти задевали трубы. Будет синяк, и не один.

Если отказаться, они больше не позовут.

— Ло-ви!

Голоса отдавались в ушах металлическим звоном.

В железном лабиринте бился маленький слепой Минотавр.

…В какой-то момент повязанный вокруг головы шарф сполз с ее глаз. Она посмотрела на «мышей». Пойманные насмешливые взгляды были куда красноречивее слов.

Ничего не говоря, она стянула повязку с глаз — и зашагала прочь.

— Так быстро? — поинтересовались с дерева.

— Там скучно, — быстро придумала она и ойкнула: что-то неживое, холодное, упавшее сверху, скользнуло по ее плечу. То была потертая монетка — медная, как и волосы ее обладательницы.

— Приложи к локтю, а то синяк будет.

— Угу.

Боль понемногу утихала. Металл залечивал нанесенные металлом раны. Человек заставлял забыть об обиде, причиненной людьми.

— Хочешь, превращу их в свиней? — кивнула рыжеволосая в сторону толпы.

Что за глупость. Она так и сказала — «превращу»? Ну и шутки.

— По-моему, это до тебя уже кто-то сделал, — подыгрывая, ответила новенькая.

— Тогда можно в лягушек.

— В самом деле?

— Вообще-то, нет. Но, представь себе, если…

Голос, вначале неуверенный, постепенно обретал силу, открывал новые миры.

Историй будет много. Друг — всего один.

Злые королевы редко бывают красивы.

Злых не любят. По крайней мере, в сказках, где все честно. Конечно, злые королевы находят себе поклонников, но это если удастся кого околдовать. По своей воле никто их не полюбит, только лишь белый кот, что мурлычет у них на коленях.

Чтобы услышать «ты прекрасна, спору нет», нужно выложить фотку в соцсети или обзавестись говорящим зеркалом. Королевы выбирают второе.

Зеркало не врет. Королева стареет.

Зеркало никогда не врет.

Его осколки пусть убирает служанка.

Королева сожалеет, что не выбрала сразу соцсети — там купились бы на фотошоп. Вставая, она сбрасывает с коленей белого кота. Тогда даже кот прекращает ее любить. И мурлыкать перестает.

Казнить белого кота.

Королева бьет кулаком по стене замка. Стена, разумеется, остается целой, но синяки — наливаясь, темнея — уродливыми цветами рассыпаются по ее коже.

Злые королевы почти всегда заколдованы. Иначе с чего бы им быть злыми?

Чары рассеются, когда пробьет полночь: чары тоже уходят спать.

Королева ждет. Полночь сделает ее молодой, доброй, прекрасной. Нужно ждать.

Зеркальные осколки отражают полсотни одинаковых лиц.

Дожидаясь полуночи, королева рассеянно гладит воздух.

Ненормальная. Мусор домой притащила.

Неудобно устроившись на самом краю ванны, я разворачиваю шуршащий пакет. Гадость. Зачем принесла?

Разворачивай теперь. Нужно посмотреть и успокоиться, забыть навсегда.

У книги нет названия. Рисунок, изображающий город, явно сделан от руки. Страниц, кажется, было мало — иначе сгорели бы лишь те, что в середине, здесь же — ни одной не уцелело.

Но, как ни странно, у этой самоделки — библиотечная печать. А информации о людях, читавших ее, никакой — ни дат, ни номеров читательских билетов. Словно книгу никто никогда и не брал.

Я смотрела на обложку, и — странное дело — подумала вдруг, что повесила пальто не на плечики, а на крючок, и сапоги забыла сегодня почистить.

Одержимый навязчивой мыслью, человек видит знаки во всем. Читала, будто бы снизился процент самоубийств, когда в лондонском метро знаки «выхода нет» сменили на «выход рядом»: зачастую проще послушаться знаков, чем себя самого.

С чего мне вообще показалось, что город, изображенный здесь и увиденный во сне — один и тот же?

Звонок в дверь раздался так внезапно, что я едва не уронила книгу.

Судя по голосу, пришла соседка. Похоронным тоном сообщила, что у ее собаки Розочки депрессия. Шум воды не заглушает соседкиного вещания.

— Роза чувствует, что я нервничаю, и тоже переживает. Она такая чувствительная. У нее вчера было несварение, это все от нервов. Все, в больницу мою перевезли-то — вот я думаю, где б теперь подработать. Да не Розу, типун тебе на язык! Ту, с которой я сидела. В больнице. Я туда ходить не буду, там медсестры, санитарки, родня.