Не герои - страница 11

Он разжал стиснутые на винтовке пальцы. Стащил с шеи ремень. Оружие не потребуется. Ему нужно было как можно быстрее добраться до Джессики. Оторванные ноги не помеха.

Сотую долю секунды — очень долго — он колебался. Добраться до планетарной техники и доехать до госпиталя. Или ползти на руках.

Внизу его мог услышать Зильберт.

И добить.

«Хьюго» принял решение. Подтягивая себя по наклонному проходу, пополз наверх. Так быстро, как только мог. Уродливое, вихляющееся тело, за которым волочились трубки и провода. Кто захочет ему помочь, когда он выберется из-под земли? Кто первым пройдет мимо, Альянс или кто-то из своих?

Можно ли говорить Альянсу?

Он не был готов принимать такое решение. Еще не был.

Мог ли он предать?

Было ли это предательством? Или Хартманн предавал всех?

И что значил этический вопрос по сравнению с уничтожением Гленфилда?

Дорога отняла очень много времени. Бадди добрался до лифта, поднялся до минус первого уровня и снова пополз, минуя испытательные оранжереи. Это был обитаемый уровень, здесь работали люди… днем. По внутренним часам андроида шел второй час ночи.

Через пятьдесят метров Бадди увидел робота-ремонтника. Он был предназначен для аграрной техники, а сейчас находился в спящем режиме, но «Хьюго» активировал его с помощью дистанционного управления и последние метры преодолел значительно быстрее, уцепившись за колесно-гусеничного собрата.

И вывалился в ночь.

Ему не повезло. Ближайший выход оказался в городском саду. Шанс встретить людей среди воронок, разбитых статуй и поваленных деревьев был исчезающе мал.

Бадди пополз, перемазываясь в земле.

…

Гленфилд трудно было назвать «послевоенным». Эхо недавних боев гуляло по городу, смотрело из выбитых окон, свистело ветром в стенных проломах.

Война была здесь.

Командование старалось не вмешиваться в жизнь гражданских, привнеся в нее какое-то подобие порядка, но агрессия местного населения не выплеснулась до конца. По разрушенным районам гуляли мародеры. Уровень преступности резко вырос. А местная полиция была выбита почти вся. Ее функции пришлось принять на себя гарнизону, и в эту ночь Дэн со своей группой заступил в патруль, разбив людей на тройки.

Было скучно.

Пьяная драка при виде троицы космодесантников разбежалась в разные стороны. Пожилую женщину, забывшую домашний адрес, с рук на руки сдали медикам. Выпили эрзац-кофе из автомата возле здания городского театра. Автомат еще работал, и это было странно, потому что от театра остался только первый этаж.

На маршруте оставался парк, мемориал и мусороперерабатывающий завод. Перед тем как свернуть в парк — памятное место! — Норберт надел шлем.

Нельзя патрулировать без шлемов, не по уставу, но местный ветер на удивление быстро перестал пахнуть гарью. Теперь им хотелось дышать, потому что он приносил запахи травы, тепла, лета, полевых цветов. Все нарушали правило. На Земле давно не было такого ветра. Очищенный воздух кораблей был никаким. А здесь… Здесь был новый дом. И пусть он начинался с военной базы, ребята успели поверить, что можно будет привезти семьи.

Норберт не думал ни о семье, ни о Земле. Ему хотелось, чтобы Джесс перестала злиться.

— Командир!..

В темноте что-то двигалось. Капрал Демарэ немедленно взял объект на прицел; системы брони идентифицировали технику.

— Это «Хьюго»! Нет… половина «Хьюго».

Даже кусок андроида мог быть опасен, если он не прекратил воевать. Здесь, в бывших зонах боевых действий, еще можно было встретить стационарную автоматическую турель, так почему не быть андроиду? Хозяин погиб, а машина продолжает бой…

Норберт только открыл рот, чтобы отдать приказ «Огонь!», как на аварийном городском канале отчетливо прозвучал сигнал «SOS».

На этом канале сидели все патрульные группы. С городской службой ЧС ситуация была только чуть получше, чем с полицией. Ее функции тоже частично перенял Альянс.

…

Ночь в госпитале тянулась невыносимо долго.

Квинте уже разрешали вставать и ходить по палате. От койки до окна. От окна до санблока. Раны заживали медленно, а после заката начинали болеть. И когда в палате выключался свет, она добиралась до подоконника и часами сидела, глядя на городские огни.