Не герои - страница 9

— Подвигай пальцами. Так… Хорошо. Закрываю. Только плиты больше не таскай. Он на это не рассчитан.

— Заело несколько дверей, их веками никто не открывал. Контур охлаждения я заминировал, осталось разобраться с аварийными системами.

— Если ошибемся, история нам этого не простит. — Инженер невесело усмехнулся. В его глазах протаяла даже не печаль, а тягостное предчувствие событий, которых нельзя избежать.

— Если мы ошибемся, прощать будет некому. Истории у нас не будет.

…

В этой части Цоколя было светло, сухо и тепло. Единая кибернетическая сеть мегаполиса поддерживала исправную работу всех систем, включая систему жизнеобеспечения города.

1821 не был здесь давно. По человеческим меркам. Он спускался сюда три века назад, когда Глен Дикс отправился проверять стоящий на консервации зал криогенного сна.

Посадка была мягкой, планетарные условия отлично подходили для людей. Беглецы с перенаселенной Земли, прибывшие на огромном транспорте «Гленфилд», вытащили счастливый билет. Планета требовала минимального терраформирования.

По мере постройки Цоколя, созданного на базе корабля, андроиды колониальной поддержки будили людей; так 1821 получил свою первую семью. Когда был построен город, они выбрали фермерство, и почти двести лет «Хьюго» провел, выращивая яблочные сады и сражаясь с паразитами. Потом единственная наследница яблочных угодий вышла замуж за обаятельного инженера-конструктора Дикса и переехала обратно в мегаполис. Молодая семья взяла «Хьюго» с собой — он уже был фамильной реликвией.

Много лет спустя вместе с Джессикой Дикс он оказался в городской Службе Чрезвычайных Ситуаций. Мегаполис к тому времени превратился не просто в огромный город, но в сердце всей планетарной цивилизации. Сфера ответственности службы ЧС была очень велика.

Спасая людей во время аварии на экспериментальной теплостанции, «Хьюго» попал под выброс и вернулся к службе после капитального ремонта, пройдя замену корпуса и обновление программного обеспечения. Тогда же он понял, что характер отношений с молодой хозяйкой изменился. Джессика начала брать его с собой повсюду, разговаривала с ним как с живым и близким существом и, проводя вечер дома у камина, охотно расчесывала густую собачью шерсть. Бадди не нуждался в отдыхе, но в такие моменты опускал голову на бедро хозяйки и щурился на огонь. Этого требовала программа имитации поведения, но… Хорошо, что она была, эта программа. Он знал, как выразить свое отношение к происходящему.

Иногда Джесси читала ему вслух. Он способен был в сотые доли секунды загрузить в память любую книгу из инфосети, но ему были интересны интонации хозяйки. Выражение, с которым она читала. То, что вызывало у нее слезы и смех. Он давно уже неплохо понимал людей, но ощутимый скачок в эмоциональном развитии его искусственного интеллекта наступил только теперь. Правда, его эмоции все равно не были человеческими.

— Долго еще будешь возиться? — окликнул его Зильберт Хартманн.

Андроид стоял перед панелью системы безопасности реакторного отсека Цоколя. Несколько часов назад он очнулся в стандартном теле «Хьюго» на стенде у доктора Тавалы и впервые за долгое время получил в руки оружие. И сделал вывод, что вместе со сменой тела сменил и спектр задач на этой войне, из разведывательно-спасательного механизма превратившись в штурмовой.

Зильберт, инструктируя кибера, сообщил, что наступает время отомстить тем, кто ранил его хозяйку. Мести Бадди не понимал. Это было что-то нефункциональное.

— Двери открыты, сэр, — наконец сказал он, поворачивая к Зильберту типовое металлопластиковое лицо. — Замечу еще раз, я не считаю ваше решение эффективным.

Хартманн хотел шантажировать Альянс, заложив бомбу в городском реакторе. Андроид, проанализировав действия землян, легко мог спрогнозировать их возможную и наиболее вероятную реакцию, но доктор Тавала не стал слушать, а Хартманн попросил его заткнуться. Вот и сейчас:

— Я тебя не спрашивал. Все двери открыты?

— Вход в горячую зону все еще заблокирован.

Зильберт, неповоротливый в скафандре тяжелой защиты, громко выругался и направился вниз по только что открывшемуся широкому проходу. Где-то на следующем уровне, как помнил Бадди, располагался криогенный зал, а за ним склад биологических образцов и ДНК, тоже глубоко законсервированный.