Не говори любви «прощай» - страница 20

— И вы хотите, чтобы я пошел и открыл дверь?

— Да! — обрадовалась Люба. — Я подумала, что вам это по силам.

— Но я не вскрываю чужие квартиры, — Гавриил нахмурился. — Мы с вами для этого недостаточно знакомы.

— Мы можем…

— Подождите, — остановил Гавриил Любу. — Даже если бы я согласился, то это не так просто сделать. Дверь металлическая?

— Да.

— С распорками?

Люба посмотрела на Варю, а та пожала плечами.

— Какая разница? — спросила Люба.

— Большая, — назидательно ответил Гавриил. — Если без распорок — можно просверлить замок дрелью. Если с распорками, то надо болгаркой спиливать петли. И то не поможет. Придется проем выламывать.

— Новый замок надо покупать? — проявила сообразительность Люба.

— А как вы думаете? — иронично усмехнулся Гавриил.

— Так вы нам отказываете?

— Ну, — скульптор помялся, — я, конечно, могу посмотреть. Но ничего не обещаю.

И с возгласом «дорогой мой!» он бросился к какому-то мужчине, который вошел в мастерскую. Видимо, это был желанный гость. Или Гавриил нашел повод, чтобы убежать от странных женщин, пристающих к нему с сомнительными просьбами.

— Я тут в одной газете читала интервью с Анжеем Вайдой, — посмотрела вслед скульптору Люба. — Так вот, он сказал, что героем нашего времени может стать Женщина. Потому что именно мы ответственней, мудрей и во всех отношениях лучше. Заметь, он это не перед Восьмым марта произнес. И он прав. Мы вечно должны рассчитывать только на себя. Кстати, — осенило Любу, — чего мы кого-то просим, если у нас собственные мужики есть. Неужели твой Серега не может этой дверью заняться?

— Ой, у него депрессия. — Варя представила, как разворчится муж, если она обратится к нему сейчас с подобной просьбой. — Эти проблемы с работой… Да он и не сумеет. И потом, мы с ним почти не разговариваем.

— Тогда я Генке скажу. Пусть съездит и посмотрит, что там сделать можно. И чего я, правда, к Гавриилу привязалась? Неудобно получилось. Нас встретили, накормили, напоили, а мы — здрасте вам! — требуем от незнакомого человека квартиру вскрыть. Черт-те что, бедняга, подумать мог! К тому же я ничего у него не покупаю. Свинство сплошное. Надо сваливать отсюда. — И Люба бочком продвинулась к выходу, потащив за собой Варю.

— Вы уходите? — Хозяйка мастерской заметила их маневр.

— Спасибо вам за все, — прощебетала Люба. — Мы получили несказанное удовольствие.

На улице совсем стемнело, но вечер был теплый. Весенний воздух рождал благодушное, доброе настроение. И подруги решили немного пройтись.

— Вот как они живут? — рассуждала по дороге Люба. — Постоянно народ, вечеринки, открытые для всех двери… Неужели не устают от этого? И когда Гавриил успевает работать? Мне всегда казалось, что художнику надо запереться в четырех стенах, никого не видеть и не слышать, ни на что не отвлекаться, чтобы воплотить свою идею в бронзе или гипсе. Он же растрачивает собственную энергию, которую надо в себе собирать и всячески экономить.

— Творческие люди, — сказала Варя, — нам их не понять.

— А к Валентину сходим, — решила Люба. — Я чувствую, что у нас с ним схожая энергетика. Значит, он должен писать картины, которые мне понравятся.

— Выберемся как-нибудь, — неопределенно ответила Варя.

Геннадий взял выходной. Он сидел в своей машине напротив закрытых ворот, выкрашенных в коричневый цвет и закрывающих от посторонних глаз небольшой серый дом с мансардой и балконом. Геннадий не был уверен, что поступает правильно, и потому нервничал. Пепельница наполнилась окурками, и он, открыв дверь, выбросил их прямо под колеса автомобиля. Обычно он так не поступал. Люба даже подсмеивалась над тем, что ее муж — невозможный аккуратист и ищет урну даже там, где ее априори не может быть. Но сейчас Гена отступил от своего правила: он боялся, что пропустит того, кого ждал, — ненавистного ему жениха дочери.

Вова жил дома. Это Геннадий знал точно. Вот только Вовино расписание определить было невозможно. Такой бездельник, как он, мог и сутками не вылезать из четырех стен. Он работал, как говорила Инна, у своего папаши. Но тот, видимо, ничего от сына не требовал, если позволял сыночку никуда не ходить.