Не изменяя присяге - страница 14
Командир по радио запросил немедленной помощи. Но в такой шторм, мы понимали, это было невозможно.
Мои машинные «чертяки» сделали почти чудо: устранили течи, откачали воду, подали аварийное освещение. Без горячей пищи, предельно вымотанными нам предстояло продержаться до утра.
Короче говоря, на следующий день, когда шторм несколько стих, пришедшие на помощь миноносцы сняли нас с рифа и отбуксировали в Гельсингфорс, на завод. Слава богу, обошлось без потерь. Несколько человек из экипажа отправили в госпиталь с серьезными травмами, остальные отделались ушибами и ссадинами. Вот такая история.
Бруно вздохнул и спросил:
– Владимир Иванович, а что стало с «Дианой»?
– Они успели укрыться и переждали шторм.
Начальник 9-го дивизиона эскадренных миноносцев действующего флота капитан 1-го ранга А. В. Развозов докладывал об этом тяжелом происшествии начальнику Минной дивизии капитану 1-го ранга А. В. Колчаку в донесении № 43 от 15 января 1916 года. Это донесение сохранилось в Журнале боевых походов Минной дивизии Балтийского моря за 1915 год. В нем сообщалось следующее:
Секретно
«Начальнику Минной дивизии
Балтийского моря
Доношу Вашему Высокоблагородию о действиях вверенного мне дивизиона с 24-го числа Октября месяца до окончания им кампании 1915 года.
Около 19 ч. была получена радио с “Разящего”, который в 16 ч. вышел из Куйвасто с предписанием нагнать и конвоировать буксир “Диана”, вышедший днем с провизией для острова Руно, что он потерпел при снежном шторме аварию у вехи № 50, повреждения небольшие и стоит на чистой воде на якоре. Шторм к вечеру усилился, и S-W волной “Разящего” выбросило на риф, о чем он сообщил по радио, прося о немедленной помощи. Ввиду все крепчавшего шторма, оказать помощь не было возможно. К утру 26 шторм стих, и в 7 ч. на “Громящем” вышел на помощь “Разящему”.Тщательным промером было определено наивыгоднейшее направление для съемки.(…)
“Разящий” на буксире “Силача” под конвоем “Дельного” и “Достойного” вышел вечером 4-го из Рогекюля в Гельсингфорс и прибыл туда 5-го утром. Там он был поднят на тележку в Сандвике. По осмотру обнаружены сильные помятости и пробоины в обшивке подводной части и сдвиг машинных фундаментов и кронштейнов гребных валов.
Капитан 1-го ранга Развозов».
(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 54716)
28 мая 1916 года кают-компания эскадренного миноносца «Разящий» пополнилась новым членом.
С миноносца «Сторожевой» прибыл врач 9-го дивизиона коллежский асессор Николай Михайлович Смирнов. И снова выходы в море. Из вахтенного журнала миноносца «Разящий»:
«29 мая, воскресенье. Из Гельсингфорса в Моонзунд.
8:00 Команду развели по работам. Приготовили мины к выстрелу.
12:25 Снялись с якоря и швартовых и пошли в море в Моонзунд через шхеры.
21:35 Стали на якорь в Куйвасто. Канату на клюзе 20 саж. правого.
22:40 Снялись с якоря и пошли к землечерпалкам для охраны.
23:20 Стали на якорь».
(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60217)
Повседневная жизнь экипажа миноносца «Разящий», как в море, так и в базе, складывалась из очень простых и обыденных вещей. В вахтенном журнале эсминца эта часть жизни корабля была сведена в небольшую табличку с названием «Повседневная жизнь» в правом верхнем углу листа. Она включала перечень событий в жизни экипажа, которые должны происходить в любом случае, и время этих событий: побудка, завтрак, утренняя приборка, обед, чай, ужин и раздача коек. Сухие цифры, но за ними ежедневная жизнь матросов и офицеров миноносца, длящаяся для нижних чинов несколько лет и всю жизнь для офицеров.
Если миноносец находился на стоянке в базе, побудка команды происходила в шесть часов, утренний туалет, и в шесть тридцать команда завтракала. На завтрак отводилось 25 минут. Затем, в 6 часов 55 минут, утренняя приборка, и в 8 часов подъем флага.
Офицеры вставали с таким расчетом, чтобы быть готовыми за 10 минут до подъема флага. После подъема флага с 8 часов до 8 часов 30 минут в кают-компании офицеры завтракали. О чем говорили офицеры между собой, можно только предполагать, но оставивший воспоминания о службе на миноносцах в те годы капитан 2-го ранга Граф вспоминал: «Офицеры пили кофе, обсуждая события за истекшую ночь, о которых узнавали по принятым ночью телеграммам. Если же новостей не было, тогда разговор как-то не клеился: все грустно предвкушали скучный монотонный день».