Не/много магии - страница 14
– И после землетрясений теперь разломы не полечишь… – Ник закурил очередную сигарету, глубоко втянул едкий дым и криво усмехнулся собеседнице. Та в ответ встряхнула рукой над пепельницей, как будто сбивая пепел со своей невидимой сигареты, и вздохнула:
– Ведь признайся, хочется иногда самому вырваться? Плюнуть на все эти знаки, тайны, символы. Не ждать у моря погоды, сверяясь с флюгером предназначенности, а рвануть вперед, срезая дорогу. Пусть нечестно, зато самостоятельно. С одной стороны, вроде, и знаешь, что всё в итоге сложится как надо…
– …Но вот ждать, пока оно сложится, иногда невыносимо.
– Именно.
Потом они молчали, а Ник листал книгу. Подъехал автобус, и ломкий голос из репродуктора позвал пассажиров на посадку.
– Прости, – Ник замялся, поднимаясь из-за стола. – Что-то я сегодня совсем не воспитанный… Забыл вот спросить, как тебя зовут.
– Не извиняйся, – девушка грустно улыбнулась, и ее глаза поменяли цвет с голубого на жемчужно-серый. – Не это же главное. Главное – добраться до горизонта.
Ник вылез из автобуса на станции, название которой сразу забыл. Оставил сумку на обочине дороги и налегке зашагал через поле к закатному солнцу. Оно было огромным, пухлым, больным… И от его лучей, казалось, по земле разливалась лужа крови.
Когда Ник зашел за горизонт, он увидел кокон багрового цвета, размером с железнодорожную цистерну, из которого уже наполовину выбралась жемчужная бабочка. Она подрагивала серебристыми крыльями и скреблась тоненькими лапками о край своей «колыбели», но почему-то не могла окончательно вылезти наружу, а тем более – взлететь в небо. Ник закинул голову и посмотрел наверх. Чернила ночи казались абсолютно беспросветными – даже звезды не загорались, ожидая, когда же луна переродится и взлетит.
– Ну, давай же! – Ник осторожно потянул на себя край то ли кокона, то ли солнечной шкуры, чтобы помочь бабочке выбраться.
Та дернулась всем телом и вытащила мягкое брюшко наружу. Повела усиками, нерешительно хлопнула одним крылом и начала, спотыкаясь, бродить по полю, путаясь в остовах прошлогоднего бурьяна.
Ник вздохнул и подошел к луне вплотную. Заглянул в ее муаровые глаза, в которых догорал желтый цвет, сменяясь холодным стальным, и обнял.
Через минуту на ночное небо величественно выплыла из-за горизонта жемчужная бабочка. На пол квартир легли серые квадраты лунного света, искры скользнули по крыльям ночных самолетов, а рваные белые пятна побежали наперегонки по столам в вагонах скорых поездов.
– Этой весной мы спасли луну, – пробормотал Курт, положив руку на теплую спину невидимого грифона. Тот подозрительно покосился на человека и продолжил читать книгу Земли, подсвечивая страницы медовыми глазами.
– Дожить бы всем до следующей, – ответила девушка с бесцветным взглядом и достала из сумки ножницы. – Пошли уже странничать. Или случайно происходить.
…Или случайно происходить.
Вечная мерзлота
Поезд стоял в Тобольске долго, больше двадцати минут, но Зимин все равно чуть не опоздал на посадку. На подъезде к вокзалу такси закрутило на скользкой дороге, водитель коротко и хрипло вскрикнул, выкручивая руль – машину юзом повело на фонарный столб. Зимин будто оцепенел и тупо смотрел, как приближается темная полоса, готовая вмяться в бок автомобилю, и пассажира вмять, и… Таксист в последний момент чудом вырулил. Тормоза взвизгнули, и машина со скрежетом припечаталась к высокому бордюру.
– Черт. Вот черт, – Зимин задрал рукав пальто и уставился на часы. Пытался убедить себя, что волнуется, опаздывая на поезд, а не из-за того, что перед глазами у него до сих пор маячил приближающийся столб. – Ехать дальше сможем?
Водитель хлопнул ладонями по рулю и сочно выругался. Потом вытянул из кармана телефон и стал неуклюже тыкать в него. Толстые волосатые пальцы ходили ходуном.
– Понятно. – Зимин вытащил кошелек, бросил на приборную панель двести рублей и полез наружу. Хорошо, хоть багажа нет – сумка с ноутбуком и сменой белья не в счет. Побежал к вокзалу по пустому утреннему тротуару.
Проводница последнего вагона еще не успела махнуть флажком, когда он подлетел и, задыхаясь, хватая морозный воздух раскрытым ртом, стал вытаскивать смятый билет.