Не от мира сего-3 - страница 3

Позднее, конечно, выживет только одна. Яков Шпренгер, декан Кельнского университета, и приор Генрих Крамер (Иститорис) подведут итог борьбе былых веков и провозгласят суть, самую благородную и благочестивую — искоренение дьявола на Земле. Их творение, их «Молот ведьм» сделается ужасным бестселлером на долгие-долгие годы и века.

Diabolus, он же в просторечии «Дьявол» станет популярнее иных созданий Господа, он сделается вездесущим. Куда б человек не сунулся, тут же его начинают преследовать козни. Пошел к соседу воровать, а тот накрыл — подлый сатана тому помог. Отлупил сосед, больно сделалось вору: тело болит от синяков и ссадин, душа страдает — с дьяволом встретился. Срочно поспешать к судьям, они в обиду не дадут. И правда, нечего руки распускать, судить его судом инквизиции и казнить его судом светским. Вор-то в восторге, но и его тоже судить, чтоб знал! Чем больше судов, тем сильнее власть.

Ведь именно для обладания властью и была создана эта самая инквизиция, по крайней мере — одна из двух. Пес с ней, с религией, уничтожать надо в первую очередь людей! Тех, кто выше ростом, у кого синие глаза, кто обучен грамоте, кто помнит древние обычаи, кто близок к Господу, оттого что знает, где его искать. В огонь, непременно в огонь, впрочем, неважно — хоть как, лишь бы не только в живых не оставлять, но и память всякую искоренить.

Жан де Бетенкур рано вступил в инквизицию, но быстро освоил, что от него требуется. Отец Меур умел доходчиво разъяснять, приводить примеры, даже по первости делать кое-какие приказы. Лишь бы польза была для всего их церковного братства.

Пускай гордые рыцари в свои Крестовые походы бегают, пускай рубятся с настоящим Злом, нет-нет, да и встречающимся на Земле — их потуги не принесут ничего, только растраченные силы, да загубленное здоровье. Их инквизиция — ерунда на постном масле, народ забудет, обратит в сказки и перестанет их читать, потому что народ делается неграмотным и от этого послушным.

Жан ни одного мгновения не сомневался в правильности своих поступков. Он брался за любое дело, даже не отдавая себе отчет: справится, либо нет? Отец Меур издаст воинственный клич, подопечный бежит на полусогнутых исполнять. Приказал бы духовный наставник взлететь на месте — замахал бы руками, как птица петух и, глядишь, полетел бы на соседний плетень. Словом, Жан приносил огромную пользу делу. Да и себя, истого борца не забывал.

Местные дамочки его интересовали не очень, нормандки им не интересовались вовсе. Но это была не проблема. Их можно было подкараулить, дать дубинкой по голове со спины, а потом общаться, как душе заблагорассудится. А чего церемониться: все равно — ведьма, будет вылечена самым радикальным способом — смертью.

Откуда на берегах Сены возникли соплеменники Бетенкура — все давным-давно позабыли. Да, они были физически слабее коренных жителей, тех, что — кельты, фризы и прочие северяне, но их, пришедших ниоткуда, было много. У них была одна задача — выжить любой ценой. Даже ценой Веры, которую они легко приняли, как основополагающую. Приняли и тут же начали подстраивать под себя. Вера тоже должна способствовать подчинению окружающих условий, причем с максимальной для этого дела выгодой. А староверов надо выжить. И самим это все пережить.

Вскрикнет в сердцах рыцарь после увещеваний попа: «Какого лешего мне идти поклоняться? Это же мертвое тело!» «Но оно свято, ибо — это мощи!» — вкрадчиво заметит поп. «Так я лучше Жизни поклонюсь, Христос смертию смерть попрал, стало быть — Жизнь победила!» — насупится меченосец. «А не положено это, раб Божий», — покачает головой священник. «Не раб я», — проговорит рыцарь и тут же помирает.

Не мудрено: несколько ножей торчат из спины, с этим и не всякий святой выжить сможет.

«Был ты Валгеа, а станешь Валуа» — торжественно изречет поп, обращаясь к кривоногому парню, что вытирает о засаленную кожаную рубаху испачканную в крови руку. Рядом — Жан де Бетенкур, тоже вытирается. И еще пара людей.

«Весьма рад!» — соглашается новоиспеченный Валуа. — «Раб твой».

Такое вот право инквизиции решать дела. И опять же: ни тени сомнения в совершенном. Все оправдывается служением Богу, только вот какому Богу? Впрочем, для Жана это совершенно неважно. Он давно уже получил себе бляху с эмблемой то ли острия копья, пробивающего яйцо, то ли римской цифры «пять», вписанной в овал. Вроде, пустяк, но душу греет и даже кошелек наполняет.