(Не)пристойное предложение - страница 2

Я устало закатываю глаза и молю:

– Ну не здесь же.

– Точно, – не так понимает меня подруга, шмыгая носом, – я в туалет.

Она исчезает так же шумно, как и заходила в кафе. Посетители провожают бедняжку сочувствующими взглядами, а я покачиваю головой. Ох Таня – дуреха! Вечно во что-нибудь влипнет, а мне ее вытаскивать.

Иногда я завидую ее наивности.

Мы примерно так и познакомились: Таня утопала в неприятностях, а я ее оттуда спасала. Она перевелась к нам в школу в девятом классе и тут же влипла в историю с краденым классным журналом. Мне удалось доказать, что это сделала Женька Семенова, и только тогда директриса сменила гнев на милость. Но классный журнал по сравнению с ребенком от Яши…

Меня немного потряхивает от свеженькой новости, поэтому какое-то время я настойчиво пялюсь в эскиз дизайнеров для упаковки новой линейки.

Интересно, почему мысль о беременности – еще и о беременности моей подруги – так меня пугает? Да, когда-то я звезд с неба не хватала, но сейчас у меня своя квартира, хорошая зарплата. При желании я могу и одна поднять нескольких детей. Но мне все равно неприятно и… страшно. Такую ответственность мои плечи, конечно, выдержат, но не знаю, насколько я к этому готова.

Мне еще даже тридцати не стукнуло.

Тани нет пять минут, десять… Когда я уже думаю идти на ее поиски, подруга возвращается, совершенно не стесняясь нести перед собой тест на беременность будто скипетр.

Удивительно, но теперь она спокойна как танк – о минувшей истерике свидетельствуют только чуть покрасневшие глаза. Может быть, пронесло?

Но не тут-то было.

– Писец, – комментирует Таня с лицом монаха-буддиста, плюхаясь обратно на место.

Я придвигаю к себе тест, стараясь не думать о том, что еще совсем недавно делала с ним подруга, и вижу надпись, которая потом наверняка будет мне сниться в кошмарах.

– Тань, если нужны будут деньги на аборт…

– Ты совсем с ума сошла? – Подруга так оскорбляется, будто ребенок от меня. – Дина, это грех.

– И давно ты у нас ударилась в религию?

– Да не в этом смысле! Дин, ты знаешь, я и таракана в общаге прихлопнуть не могла, а тут – целый человек.

До сих понять не могу, как Диана Савельева и Таня Боброва стали лучшими подругами. Одна – топ-менеджер, другая до сих пор в кинотеатре попкорном торгует. Но друзья – это не всегда про образ жизни. Иногда это про что-то большее. И я понимаю, что если сейчас не поддержу Таню, то друг из меня окажется никудышный.

Поэтому я накрываю Танину ладонь своей и успокаивающе говорю:

– Ладно, Танюх, не кипятись. Справимся. Хотя, если быть точной, это еще не целый человек, а пока только кро-охотный зародыш. Таракан покрупнее будет. Но, если ты так решила, то так тому и быть.

Подруга тает под ободряющими словами и окончательно расслабляется.

– Только Яше я ничего не скажу.

– И не надо, – соглашаюсь я. – От него помощи будет как от козла молока.

– Точно! – восклицает Таня. – Зачем вообще нужны мужики, если есть подруги? Как там это называется?

Я улыбаюсь, глядя на вернувшуюся на волну оптимизма подругу.

– Бостонский брак.

– Вот! Тоже ничем не хуже ваших обычных. В этом браке, кстати, мне очень повезло с женой, которая охренеть сколько бабок зарабатывает на своей сидячей работе.

Таня говорит это все скорее чтобы приободриться, потому что она никогда у меня не берет ни копейки. Один раз только было – мы напились в каком-то сочинском баре и продолжали, и продолжали заказывать алкоголь. Я тогда так и не сказала Бобровой, что мы оставили в том заведении две ее месячных зарплаты. Блажен, кто верует, конечно.

– Я серьезно, – говорю я, продолжая сжимать Танину руку, – если что-то понадобится – что угодно, – ты только скажи. Вопрос денег – не вопрос. Любая просьба, любой каприз. У самой не будет детей, так хоть твоего понянчу.

С последним я, конечно, знатно преувеличила, потому что в идеале не хотела бы прикасаться к этим повизгивающим свинкам как минимум лет до семи, когда они сформируются хотя бы как первоклассники.

– Как не будет? – округляет глаза Таня. – Такие вещи разве планируют?

– Пытаются, – отвечаю я и вздрагиваю от звука дверного колокольчика, который будто бы предупреждает нас о том, чтобы мы спасались бегством.