Не страшись урагана любви - страница 8

Потом в углу маски, которая, как шоры у лошади, ограничивала поле зрения, мелькнуло что-то серебристое. Повернув голову, он сквозь стекло увидел барракуду, которая казалась не менее четырех футов длиной. Она была примерно в двадцати футах от него. Рыба медленно исчезла из поля зрения, и Гранту пришлось снова развернуться. Так продолжалось до тех пор, пока Грант не сообразил, что барракуда кружит вокруг него. Глядя на него одним большим глазом, она регулярно открывала и закрывала огромный рот, обнажая кинжальные зубы, как будто разминала челюсти, готовясь укусить Гранта. Так она дышала, он это знал, конечно, но все равно утешало это мало. Грант читал, что в подобных случаях вы должны поплыть прямо на нее, будто вы сами хотите напасть на нее, тогда рыба развернется и умчится, но он не ощущал в себе желания испробовать этот способ. Да он и не должен был покидать якорную цепь. С другой стороны, он чувствовал, что не может вот так вот просто наблюдать, отдавая рыбе инициативу. Пока он решал, делать ли что-нибудь, а если делать, то что, в поле зрения вплыла другая фигура, еще более усложнившая положение, пока Грант не сообразил, кто это.

Это был Бонхэм. Он выглядел каким-то пришельцем из другого мира, кем он в некотором роде и был, и под наклоном плыл за барракудой, лениво перебирая ластами. В левой руке он тянул ящик с камерой, в вытянутой вперед правой руке было четырехфунтовое подводное ружье. В зелено-голубой воде он был невесомым и красивым. Грант все бы отдал, чтобы походить на него. Когда он приблизился, то перестал бить ногами, странно сгорбил плечи, как бы желая потяжелеть, и начал опускаться. Как раз в этот момент, когда Грант увидел, как его вытянутая вперед рука напряглась, чтобы нажать на спусковой крючок, барракуда сильно махнула хвостом и просто исчезла. Она не ушла, не уплыла, ее просто не стало ни здесь, ни где-либо в пределах видимости, так что и не поверишь, если сам не видел. Бонхэм поискал ее, пожал плечами и подплыл к цепи.

Под водой Бонхэм был очень внимателен. Он заботливо осмотрел Гранта, развернул его и изучил акваланг, потом, яростно перебирая руками, поплыл по цепи вниз, ко дну. Грант пошел за ним, нервозность вернулась. Дважды он вынужден был останавливаться, чтобы продуть уши, и неожиданно сообразил, что Бонхэм вообще этого не делал. На дне он, как какой-то огромный спокойный Будда с большим животом, уселся на песке, скрестив ноги и держась за верхнюю часть маски. Он показал Гранту, чтобы тот сделал то же самое, и встал.

Грант делал это в разных бассейнах. Но здесь, где глубиномер показывал пятьдесят девять футов, было страшнее. Из-за воды над ним. Став на колени, он собрал все силы, чтобы заставить себя снять маску. Когда он это сделал, то тут же ослеп. Соленая вода обожгла глаза и ноздри. Он почувствовал, что задыхается. Бонхэм казался ему огромным пятном. Он заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть и мигнуть. Затем он надел маску и прочистил ее. Не такой умелый, как Бонхэм, он вынужден был подуть несколько раз, пока выдавил воду. Но когда он глянул на Бонхэма, то большой человек, счастливо кивая, поднял большой и указательный пальцы в старом приветствии: «о'кей». Затем он пригласил Гранта двигаться и поплыл в шести-восьми футах от песка. Грант двинулся за ним, глаза у него все еще пекло. Он был до смешного доволен. В этот момент он ясно ощущал себя сыном колоссального отца-покровителя Бонхэма. Это не раздражало. Напротив, успокаивало.

Бонхэм продолжал показывать разные кораллы. Все они были очень красивыми, и на них было интересно смотреть, хотя и с некоторым отвращением, как на болото, — но все равно смотреть на них можно было очень долго и без всякой скуки. Хорошо это зная, Бонхэм, показав множество из них (включая и два ядовитых; здесь он отдернул руку, будто его ужалило), точно выбрал момент, когда беспокойство Гранта настолько возросло, что нужно было показывать нечто новое. В конце кораллового холма, который они осматривали, он подплыл к Гранту и показал, чтобы тот двигался за ним. Он вел прямо вниз по крутому склону, к песчаному дну (здесь глубиномер, проданный Бонхэмом, показал шестьдесят три фута), и там указал на две большие пещеры. И вправду, Бонхэм досконально знал этот район. Ясно было и то, что он проводит осмотр и раскрывает свои сокровища одно за другим с драматизмом опытного антрепренера.