Не стреляйте в партизан… - страница 9

Благодаря его организаторскому таланту это движение приобрело столь широкий размах в южной и юго-восточной частях республики. И особенно ценен был этот опыт в первые месяцы фашистской оккупации, когда многие видели перед собой только картины катастрофы, когда людей покидало даже то, что всегда умирает в последнюю очередь, – надежда.

Еще один разговор о создании партизанского отряда с первым секретарем состоялся у Коржа ближе к полудню 22 июня. Минченко на сей раз сказал:

– Знаешь, Василь, ты надежных людей все же подыскивай. Мы поручили Сысоевой и Гиммельштейну помочь тебе в подборе таких людей. Назовем это пока истребительным отрядом.

Ольга Александровна Сысоева до войны работала первым секретарем Пинского обкома комсомола, Иосиф Вульфович Гиммельштейн – вторым секретарем Пинского горкома партии.

Вечером, когда я прибыл из Парохонска в Пинск, комсомольский актив уже был в сборе в здании обкома комсомола. Формирование истребительного отряда завершалось.

Я не раздумывая стал его бойцом. Иное просто не могло прийти в голову молодому комсомольскому работнику. Получил трехлинейку без ремня, выпущенную в 1896 году, и девяносто патронов к ней. Некоторым, кто был более знаком с военным делом, досталась граната.

Ночевали мы тут же, в обкоме, где и как придется: на полу, на стульях, даже на столах. Перекусили тоже чем Бог послал. Помню, что прибегали дети Коржа – дочь Зина и сын Леонид. Они принесли поесть отцу, который не появлялся дома с самого утра. Но, по-моему, ни крошки из того ужина Василию Захаровичу не досталось. Так же считает и Зинаида Васильевна, которая живет ныне в Минске. Да и не до еды ему было.

Забегая вперед, скажу, что вскоре Зина, прибавив себе лет, вступила в армию и всю войну прошла кавалеристом. Леня, который был моложе сестры, к концу войны стал курсантом танкового училища.

Истребительный отряд поначалу нес службу по охране порядка в городе. А в ночь на 26 июня нам скомандовали построение. Истребительный отряд двинулся к станции Городище, которая была в двенадцати километрах от Пинска в сторону Лунинца.

Дорога была запружена народом, поэтому мы двигались по обочине. На траву пала обильная летняя роса, и мои парусиновые ботинки сразу же промокли насквозь. Через некоторое время началась паника. У нас за спиной стали рваться бомбы и снаряды.

Оказывается, облвоенком майор Емельянов, который был начальником гарнизона, приказал взорвать склады боеприпасов, расположенные в лесочке неподалеку от города. Потом он пытался убедить, что склады разбомбили немецкие самолеты. Это зрелище было не для слабонервных. В том числе и для нас, не видевших войны парней. Для сугубо гражданских людей, особенно женщин, – тем более.

На дороге валялись брошенные вещи, плакали потерявшиеся дети. Несколько военных, сопровождавших пушку на конной тяге, обрубили постромки и умчались, бросив свое орудие. Мы, молодежь, старались твердо держаться своего командира.

В Городище прибыли к утру. Там стоял товарняк – вагоны и платформы. Нас, около сотни вооруженных людей, погрузили на платформы, и поезд двинулся дальше в сторону Лунинца. На станции Ловча снова остановились. Начальник станции – старший лейтенант, он же железнодорожный комендант, а также секретарь горкома Гиммельштейн и наш Василий Захарович собрали нас и объявили:

– Будем возвращаться в Пинск. Нужны добровольцы.

Мы, молодые, вызвались в числе добровольцев, хотя и не знали, чем продиктовано возвращение. Но добровольцев набралось меньше, чем было бойцов в истребительном отряде. Меня поразило и то, что в товарных вагонах и на платформах оставались брошенными винтовки, патроны.

Добирались мы до Пинска на импровизированном «бронепоезде», обложив грузовые платформы шпалами. Вернувшись, застали картину не из приятных: валяющиеся на земле документы во дворе местного НКВД, открытые кабинеты, сейфы, грабеж военных складов и магазинов.

Мародеров моряки Пинской речной флотилии разгоняли стрельбой в воздух. Мы вновь приступили к патрулированию города, охране важных объектов.

По возвращении в Пинск на базе истребительного отряда Корж в тот же день стал создавать партизанский отряд. У него к тому времени не осталось сомнений в том, что необходимость в таком отряде есть и действовать придется не только и не столько в прифронтовой полосе, сколько в тылу врага. Другое дело, никто, пожалуй, даже он, не мог предположить, что этот тыл будет настолько глубоким.