Не судите леди по одежде - страница 12
Они тут же исчезли. Все кроме одной. Сощурив глаза, Джорджиана посмотрела на неё.
– Как вас зовут?
Она не отвела взгляда, впечатлив этим Джорджиану.
– Софи.
– Это мне уже известно.
– Софи Талбот.
Она не добавила к своему имени титул учтивости "леди".
– Ваш отец - граф Уайт?
Девушка кивнула.
– Да.
Титул фактически был куплен. Уайт чрезвычайно разбогател после ряда впечатляющих инвестиций на Востоке, и бывший король предложил ему титул, который мало кто считал заслуженным. Старшая сестра Софи являлась новоиспечённой герцогиней, и именно по этой причине это сборище девиц приняло её к себе.
– Вы тоже идите, Софи, пока я не передумала, что вы мне нравитесь.
Софи открыла рот, но тут же закрыла, решив промолчать. Она резко развернулась и прошествовала на бал. Смышлёная девушка.
Оставшись в одиночестве, Джорджиана неровно выдохнула, тут же возненавидев это проявление сожаления. Грусти.
Бессилия.
Слава богу, она находилась одна, и никто не стал свидетелем минутной слабости.
Вот только на балконе присутствовал кто-то ещё.
– Это делу не поможет.
Как только тихие и мрачные слова донеслись из темноты, Джорджиана резко повернулась к человеку, который их произнёс. Пока она пыталась его разглядеть, её всю сковало напряжение.
Прежде чем она успела попросить мужчину показаться, он шагнул вперёд. В лунном свете его волосы отливали серебром. Тени подчёркивали резкие черты лица: подбородок, щёки, лоб, длинный прямой нос. Узнав непрошеного гостя, она резко втянула носом воздух... огорчение уступило место облегчению, а затем волнению, чего ей совсем не хотелось признавать.
Дункан Уэст. Красивый и безупречно выглядевший в чёрном пиджаке и брюках. Накрахмаленный льняной галстук выделялся своей белизной на фоне его кожи. Простой вечерний костюм делал Уэста ещё более привлекательным, чем обычно.
А Дункан Уэст не относился к тому типу мужчин, которым требовалось выглядеть привлекательней обычного. Он был выдающимся, влиятельным и красивым, как сам дьявол. Но все вышеперечисленные качества несли в себе опасность. Кому, как не ей, знать.
Разве не на этом знании строилась вся её жизнь?
Уэст был владельцем пяти самых популярных лондонских изданий: ежедневной газеты, которую тщательно утюжили для своих хозяев дворецкие по всему городу; двух еженедельных, которые доставляли почтой по всей Британии; одного дамского журнала и одной газетёнки со сплетнями, чьими безымянными подписчиками тайно являлось большинство аристократов.
И, кроме всего прочего, журналист практически считался пятым совладельцем "Падшего ангела", сделав себе имя и состояние на скандалах, секретах и сведениях, полученных от Чейза.
Но, конечно, он и не подозревал, что сейчас Чейз стоял прямо перед ним, не ужасный, таинственный джентльмен, каким его считал весь Лондон, а женщина. Молодая, потерявшая репутацию и обладающая большей властью, чем любая другая.
Именно из-за своей неосведомлённости Уэст позволил напечатать на страницах своей жёлтой газеты ужасную карикатуру, изображавшую Джорджиану одновременно и Годивой, и Девой Марией, девственницей и шлюхой, грешницей и святой, всё в угоду денег.
Его газета... он сам ... вынудили её выйти в свет. Уэст являлся причиной, по которой сегодня вечером она находилась на этом балу, разодетая, утыканная перьями и идеальная, и пыталась снискать прощение у общества. И её совершенно не волновал тот факт, как бы привлекательно он сегодня ни выглядел.
Возможно, тот факт несильно её волновал именно из-за того, как привлекательно он сегодня выглядел.
– Сэр, – произнесла она поучительным тоном. – Нас не представили друг другу. И вам не следует прятаться в темноте.
– Чепуха, – ответил он, явно её поддразнивая. Искушая. – В темноте прятаться лучше всего.
– Если только вы не заботитесь о своей репутации, – сказала она, не в силах удержаться от сухих слов.
– Моей репутации ничто не угрожает.
– Как и моей, – ответила Джорджиана.
Он удивлённо поднял брови.
– Правда?
– Да. Хуже ей уже не стать. Вы слышали, как леди Мэри меня назвала.
– Думаю, половина Лондона слышала, как она вас назвала, – сказал он, подходя ближе. – Она повела себя неприлично.