Не так давно - страница 19

Глоговицкие крестьяне молотили лошадьми. Они не знали ни жнейки, ни молотилки, так же, как и поля их не знали ни трактора, ни других машин. Здесь все оставалось таким же, как и сто лет назад. Крестьяне не жили, а мучились, и в этих мучениях день за днем проходила их нищенская безрадостная жизнь.

Мы нашли колодец. Он был глубокий, блестящий круг воды на дне его едва различался в мрачной тени каменных стен. Над ним покорно склонили ветви старые сливы, на стволах которых зияли выдолбленные дятлами глубокие раны и росли пучки серо-зеленого мха, похожие на козлиные бороды. Мы сбросили наши рюкзаки, в которых было по паре белья и немного еды, умылись и сели на траву. Возле нас кружили бабочки, пробовали свои еще ломкие голоса молодые соловьи, монотонно жужжали пчелы, легкий ветерок нежно гладил нам лицо, и на душе у нас стало так хорошо, так бодро.

Отсюда нам была видна вся махала — бело-голубые дома, большинство которых со стороны долины казалось двухэтажными, но по существу нижняя часть их была погребом, выдолбленным глубоко в скале и огороженным массивными каменными стенами. От села к колодцу вилась узкая тропинка.

Вдруг мы заметили, что по ней торопливо приближается к нам полноватая белолицая женщина с лукавыми глазами. Рукава ее выгоревшего ситцевого платья были засучены до локтей, а в мускулистых руках она держала два медных котла. Поставив их на землю, она принялась в упор разглядывать нас, казалось, требуя, чтобы ей объяснили, кто мы такие и как попали сюда. Так как мы молчали, она поздоровалась, еще раз смерила нас взглядом с ног до головы, отцепила тяжелую деревянную бадью, спустила ее в колодец и жесткая веревка начала быстро разматываться с вала, уходя вглубь. Но вот бадья заплескалась в воде и вал перестал вертеться. Крестьянка поводила веревкой, наполнила бадью и энергично завертела рукоять. Красные пятна, выступившие на ее щеках, свидетельствовали, что тащить полную воды бадью не так-то легко. На наше любезное предложение помочь ей, она ответила:

— Ничего я и сама справлюсь. Скоро вот уж пятнадцать лет как я вошла в этот дом и не помню, чтоб кто другой, кроме меня, принес воду. Все у нас знают, что это мое дело.

— Ты здешняя или из другого села? — спросил женщину Славчо.

— Здешняя, меня выкрали, — ответила смеясь женщина и рассказала нам во всех подробностях историю своего замужества.

В ответ на свою откровенность она, вероятно, ждала откровенного рассказа и с нашей стороны. Это было чисто женское любопытство. Но почему бы нам и не поболтать с нею. Возможно, это случайное знакомство окажется нам полезным. Для нашей работы ведь потребуются люди, много людей.

Женщина рассказала, что у нее трое детей — две девочки и мальчик. Муж ее работает в городе, а она и дети со свекром и свекровью — живут здесь; живут они хорошо, она работящая, уважает стариков, а те отвечают ей тем же.

— А вы откуда? — в свою очередь спросила женщина.

— Из Крайште, — мы запасные.

Это был заранее приготовленный ответ. А затем мы объяснили, что мы учителя и после долгой и мучительной службы в армии возвращаемся к своим семьям.

Кто его знает сколько бы еще женщина мучила нас своим любопытством, если бы я не перевел разговор на другую тему, на которую она откликнулась с большой охотой. Видно, мы напали на болтушку, с которой можно было говорить целый день.

— Урожай? — возбужденно воскликнула она. — Плакал наш урожай. На работе себя убиваем, а какой от этого толк! Глядите, — и она показала свои обтрепанные рукава, — на цыганку похожа стала. Муж мой гнет спину за тридцать левов и на эти гроши кормит семь ртов. А сам хворый. Еле ноги волочит.

— Кем он работает?

— Портной он. Людей одевает, а сам оборванцем ходит, хуже цыгана. Вот какая нам судьба выпала. Хуже собачьей!

— Почему же вы не обратитесь к властям, чтоб вам помогли? — нарочно заметил Славчо.

— Бог мой! — воскликнула женщина. — Вы что — с неба свалились? Кому интересно, как мы живем! Да разве не власти все забрали у нас — и масло, и молоко, и шерсть. А теперь пришел черед зерну. Староста и полиция поджидают его прямо на токах. Стоят над душой — как бы ты чего не утаил.