Не только память - страница 49

Следующий раз я встретил Бозененкова после первой г игры со сборной Китая. Бирманцы проиграли, и настроение у Бозененкова было ниже среднего. Правда, играли бирманцы неплохо, но поражение всегда остается поражением.

— Ты мне не сочувствуй, — сказал Бозененков. — Мы еще не все проиграли. Завтрашняя встреча — реванш. Хочешь, поедем на тренировку. Посмотришь на ребят. А завтра приходи на стадион.

Мы оседлали черный «Ваксхолл» и добрались до стадиона имени Аун Сана. Всю дорогу Бозененков не проронил ни слова о завтрашней игре. Говорили о фотографии. Об этом Бозененков может говорить часами. Хорошо, семья у него дружная — ни жена, ни сын не ропщут, что половина зарплаты уходит на аппараты, телеобъективы, насадки, штативы и прочий бесконечный список совершенно необходимых фотографу приспособлений, без которых невозможна нормальная жизнь. Последнее приобретение и последняя соответственно любовь Бозененкова — японский аппарат «Мамьяфлекс» с двойным фокусным растяжением! «Кстати, иду я вчера по Суле-стрит, — говорит с некоторой даже дрожью в голосе, необычной для такого большого и сильного человека, — и вижу — экспонометр. Причем такой, как я давно себе планировал — можно вставить в пазы сбоку и тогда уже можно будет сказать, что моя машина почти полностью экипирована…»

Так и доехали до стадиона. Сторож у закрытых ворот встретил Бозененкова сочувствующей улыбкой. У входа в раздевалку стояли два футболиста — всебирманские герои — Бахадур и Мьин Со.

— Кто расстраивается? — строго спросил тренер. — Разве вы не знаете, что мы завтра выиграем.

— Тун Со заболел.

— Жалко. Будет играть Мин Шве из университетской команды. А теперь на поле. И работать, работать. Завтра будет трудно, но кое-что мы сделаем. А самое главное — выиграем.

И такова уж сила авторитета, что, хоть я сам видел Бозененкова лишь пять минут назад совсем не таким веселым, я уже верил, что все в порядке.

После тренировки пошли завтракать. Бозененков следит за меню. «Пусть хоть на сборах как следует поедят мяса. Ребята-то небогатые и питаются в основном рисом. А нужны калории и еще раз калории». И за завтраком уже шутили и знали — выиграем.

Наверно, я в жизни еще не болел ни за одну команду так, как болел за сборную Бирмы в тот матч.

Стадион был переполнен — это всегда так говорится. Но стадион был переполнен уже за час до начала встречи. Он недалеко от центра, напротив железнодорожного вокзала, и перед большим матчем транспортная проблема в городе приобретает крупные масштабы. Темнеет рано, к началу матча пучки прожекторов подсвечивают необъятное облако дыма, встающее над трибунами. Если посмотреть-на противоположную трибуну, видно, как по ней перебегают красные огоньки — почти все курят.

Ждут. Где сейчас Бозененков? В раздевалке сборной Бирмы? Как он сам вчера сказал: «Главное — убедить ребят, что они сегодня выиграют. Мне, как учителю, дано знать их потенциал — а могут они многое, пожалуй, больше, чем китайцы. В первую встречу они благоговели перед авторитетом сборной Китая. Вот это благоговение надо-сбить».

На беговых дорожках большими птицами сидят «мальчики, подающие мячи». На рангунском стадионе они не мальчики, а пожилые индусы в поношенной военной форме. Они сидят на корточках, неподвижно. И только если мяч уже совсем близко, не спеша подходят к мячу и, подняв его, торжественно несут на вытянутых руках.

Не все на стадионе болеют за сборную Бирмы. Много китайцев. В одном Рангуне живет их около ста тысяч. Рангун — многонациональный город. Если проехать по-любой из параллельных реке улиц, то минуешь китайскую часть ее, индийскую и, наконец, бирманскую. В Рангуне много представителей национальных меньшинств Бирмы — каренов, монов, шанов. Особенно каренов. Есть небольшая армянская колония, берегущая родной язык, обычаи и религию. Правда, сейчас колония невелика — во время войны японцы вырезали почти всех армян. Интернациональность города видна и в многообразии храмов и церквей, которые сосуществуют в Рангуне. Да что говорить — встаньте на центральной площади города, у монумента Независимости. Слева — большая мечеть. Ее облезлые зеленые купола — фон для золотой пагоды Суле. Справа — серые шпили англиканской церкви. Если пройти дальше по улице, за мечеть, увидишь индуистский храм, армянскую церковь, католический собор, храм сикхов, здания Армии спасения, Ассоциации христианской молодежи, молельню адвентистов… Многие из церквей и сект управляются из-за границы и не очень дружественно настроены к бирманскому правительству.