Не устоять перед соблазном - страница 67
И сегодня она… гм… сегодня она очень красива.
Джаспер порадовался, что надел темно-синий фрак с бледно-серыми бриджами и белой льняной сорочкой, отказавшись от столь модной черно-белой гаммы. Он решил, что черный больше подходит для похорон. Зато сейчас они будут гармонировать друг с другом.
А будут ли?
Ну, гармонировать?
Он пообещал ей, что сделает ее счастливой, не так ли? Или он лишь сказал, что попытается не сделать ее несчастной?
Черт побери, вся эта куча гостей, большая часть которых заявилась сюда только из любопытства, не должна уйти отсюда с мыслью, что он несчастен. Или что она несчастна. Он этого не допустит и сделает все, что в его силах.
Джаспер устремил взгляд на Кэтрин, которая шла под руку с Мертоном. Он вдруг вспомнил, что можно открыть глаза пошире, и теперь любовался ею. И улыбался ей.
Кэтрин тоже смотрела на него через тонкую фату, ниспадавшую из-под шляпки и прикрывавшую лицо. Ее щеки оживлял румянец — во всяком случае, ему так казалось.
А когда у гостей, сидевших на передних скамьях, появилась возможность разглядеть ее лицо, она улыбнулась Джасперу, и ему показалось, что церковь озарилась солнечным светом. Позвольте, но ведь день пасмурный, не так ли?
Они улыбались друг другу — ну прямо-таки жених и невеста, предвкушающие счастливую семейную жизнь до гробовой доски. Это был фарс, и играли они его великолепно.
Однако фарс не предусматривает учащенное сердцебиение, верно? Никто ничего не увидит.
Сердце выбивало в груди Джаспера барабанную дробь.
Боже, она его невеста!
Он вот-вот женится! На веки вечные, аминь.
Они встали рядом лицом к священнику.
— Возлюбленные братья и сестры… — начал тот. Джаспер ощутил тот самый запах мыла, который всегда очаровывал его сильнее любых духов.
Он чувствовал жар ее тела, хотя они не прикасались друг к другу.
Им вдруг овладел непрошеный приступ раскаяния. По идее это должен быть счастливейший день в ее жизни. Проклятие, именно по идее! Самый счастливый. И будущее тоже должно сулить ей сплошное счастье.
Священник что-то сказал, и Мертон поднял руку сестры. Он отдает ее, хотя на самом деле должен был бы вцепиться в нее и утащить куда-нибудь подальше — от него. Где она будет счастлива — без него.
Джаспер взял ее руку в свою.
И ее жизнь — под свою опеку.
До конца их дней.
Оказалось, что момент наполнен более глубоким смыслом, чем он предполагал.
Чтоб всем провалиться!
— Что Бог соединил, то человек да не разлучает.
Итак, дело сделано. Теперь пути назад нет. Они женаты.
Как ни странно, хотя Кэтрин сосредоточенно вслушивалась в слова священника и примеряла их к себе, часть ее сознания вспоминала события в Воксхолле.
Она вспоминала, как ощутила запретное влечение к нему. Как они не отрываясь смотрели друг на друга, пока он беседовал с леди Битон. Как ее сердце бешено забилось. Она вспоминала, как ее охватил восторг, когда он подал ей руку. Как она затрепетала, когда он заговорил с ней. Она вспоминала, какой глупой и неопытной девчонкой была, как по уши влюбилась в него, как остро чувствовала исходившую от него опасность, как с готовностью последовала за ним к роковой черте, потому что решила, что любовь не может быть безопасной и ее нужно добиваться любой ценой.
А потом она поняла, какова эта цена. И теперь платит ее.
Даже несмотря на то что в тот же вечер освободилась от любви к нему.
Только вот в этом году в ней вспыхнула крохотная искорка той самой влюбленности, и она дала этой искорке разгореться и тем самым подписала себе приговор.
Даже сегодня…
Даже сейчас…
Кэтрин повернула голову и увидела, что Джаспер улыбается ей.
Да, даже сейчас она считает его привлекательнее всех мужчин. Он выглядит просто… ослепительно в свадебном костюме. И теперь он ее муж.
По идее она должна быть счастливейшей женщиной в мире.
Кэтрин вспомнила о гостях, сидящих на скамьях, — они все смотрят на них. В том числе и ее близкие. Которых она очень любит. И которые любят ее.
Она улыбнулась им.
Вскоре служба закончилась, подписи были поставлены, и новобрачные двинулись к выходу из церкви. Рука невесты лежала на руке жениха, торжественно звучал орган, все кивали им и улыбались.