Не зови волка - страница 13

Становилось все темнее. Деревья все плотнее сплетались ветвями. Тут и там на земле виднелись лужицы с коричневатой, сладко пахнущей водой. Над ухом жужжали мухи, и Крул скрипел зубами об удила – помимо этого, все было тихо. Может, солнце уже садится.

Или хуже: он заблудился.

– Полегче, парень, – Лукаш потянул за поводья.

Черная лошадь остановилась. В тусклом свете казалось, что серебряные рога на уздечке словно светятся. Лукаш достал из-за пазухи маленькую записную книжку в кожаной обложке и, облокотившись на шею Крула, открыл ее тем, что осталось от пальцев на левой руке.

Он осторожно переворачивал страницы, покрытые пятнами от чая, и морщился каждый раз, когда они шуршали в тишине. Большинство страниц было исписано аккуратным, изящным почерком, но иногда попадались нарисованные от руки карты и иллюстрации. Почти все в этой книжке принадлежало перу Францишека, но некоторые иллюстрации сделал Ярек – перед тем как исчез, конечно. Лукаш улыбнулся. Если Францишек слыл ученым в семье, то Ярек точно был художником.

Лукаш не мог прочесть эти записи, но они странным образом приносили ему утешение. Уже в который раз он пожалел, что не слушал Францишека, когда тот пытался научить младшего брата грамоте.

– Почему ты покинул меня? – пробормотал он. Крул повел ухом, прислушиваясь к словам хозяина. – Почему ты оставил меня, когда я так в тебе нуждался?

Он продолжил переворачивать страницы. Францишек рассказал бы, как убить апофиса. Он бы тщательно подготовился, исследовал каждую библиотеку Градува, и на это ушли бы недели, но в конце концов работа была бы сделана. Лукаш все равно бы получил свою дозу адреналина.

И сейчас у него была бы полноценная, здоровая рука.

Но Францишек ушел. Он сделал то же самое, что и все остальные братья: пробормотал какую-то чушь насчет гор и возвращения домой, а затем ушел. Брат сказал кое-что еще, и после этих слов желудок Лукаша выворачивался наизнанку от чувства вины.

Наконец он нашел нужную страницу. На ней была изображена карта страны, но не такая детализированная и проработанная, как та, что показывал профессор Бьелеч. Никаких рисунков с драконами и красивого, каллиграфического текста. Какое-то время Лукаш внимательно изучал карту.

Лукаш отправился на север от Градува, вдоль недостроенной железной дороги, время от времени уточняя направление у строительных бригад. Должно быть, это выглядело нелепо: Волчий Лорд на боевом коне с рогами, который пытается докричаться до удивленного рабочего среди грохочущих двигателей.

Он не хотел заходить в лес и оттягивал этот момент так долго, как только мог. Границы королевства Каменья расширялись вот уже двадцать лет, и отнюдь не благодаря завоеваниям: казалось, лес разрастался все больше, и чем ближе он приближался к городам – тем быстрее они пустели. На ночь Лукаш остановился в заброшенной деревне, откуда уже виднелась темная полоска леса. Невиданное зло таилось в лесной темноте, и даже звезды потускнели. На всякий случай Лукаш завел Крула в дом и остался спать на скромной, маленькой кухне, направив винтовку дулом к двери.

На следующее утро он вошел в лес.

Некому было его остановить. Не то чтобы все забыли про Каменья: люди скорее предпочитали просто не брать их во внимание. Кроме того, Велона была необычной страной, где большинство внутренних границ считались неофициальными. Центральное управление находилось в Градуве, а решения принимали король Никодим и его парламент, но при этом страна была разделена на маленькие провинции, которые тоже имели право голоса. Эти провинции часто называли «королевствами», а во главе стояли местные короли: чаще всего они были потомками средневековых вождей, полководцев Великой Войны, живших еще в те времена, когда страну постоянно раздирали междоусобные войны.

В прошлом Зал Смокуви был последней независимой территорией страны.

– Ладно, – сказал Лукаш, и Крул дернул вторым ухом. – Восток. Мы прибудем в город еще до заката.

Если в этих землях еще существовал закат.

Карта Францишека была нарисована на основе воспоминаний семнадцатилетней давности. В последний раз Лукаш был в лесу, когда в спешке покидал горы с девятью старшими братьями. Он почти ничего не помнил.